Ты моя

Сорокин Валентин

1997

Коршуны

За облачной редью, за ширью полейНе слышно, не видно родных журавлей.Меня не зовут и тебя не зовут,А черные коршуны стаей плывут.И кажется в небе под звон похоронВедёт их в Россию восточный дракон.Он лапы раздвинул и выпятил пасть,Но всё же боится на землю упасть,Где грозно сверкают из гибельной тьмыДоспехами предков

немые холмы.А месяц глазастый тревогу трубит, —Он первым над Волгою будет убит!..

1997

Видение

А случилось диво не простое,Если мы и глаз не отвели…Не закат, а море золотоеРазлилось внезапно до земли.Я не знаю, к радости иль к горю,На волне замедливая ход,Продвигался царственно по морюЗолотой небесный пароход.На борту доспехи и скрижали —Все почтить величие должны,И к нему восторженно бежалиЗолочёногрудые челны.Он проплыл через века и годы,Меж войной державной и тюрьмой,Потому грядущие невзгодыЗатонули за его кормой.Золотое море древней сини,Без огня окопного и гроз,Это пробил звёздный час России, —В путь её благословил Христос.Тишина, а на душе тревожно:Неужели завтра да и впредьСмысла нет и больше невозможноЗа победу молча умереть?По озёрам и холмам покатымСвет летит багряно-голубой.Хорошо мне быть не виноватымПеред жизнью и перед тобой.

1997

Встреча с матерью

На могильной плите моего отца выбито три журавленка – три погибших сына…

Это смерть или в кончину дверь, —Лунный свет через окно струится.Мать моя, серебряная птица,Маленькая, легкая теперь.Говорит: «Зовет и дни моиНаш отец тревожит сыновьями,Сгибшими твоими братовьями,Спрашивая про пути твои:Мол, такие ветры по землеПронеслись – кресты перекосили,Где же затерялся он, в РоссииАль в чужой и непонятной мгле?..»Зелены отцовские поля,Но плита могильная не греет.И по ней кружат три журавля,А четвертый в грозных далях реет.Я один остался – род продлитьИ, не отдан вечному кургану,Я один прошел по урагану,Но страданьем бед не утолить.Мгла и мгла клубится без границ,Волны от провала до провала:Сколько стай серебряных упало,Сколько птиц пропало, сколько птиц!..Я, как ты, истерзанная мать,Вижу всех недрёмными очами:Даже там, за звёздными свечамиЯ готовлюсь горе принимать.Лунный диск звенит с уральских гор.Лунный свет через окно струится.Мать моя, серебряная птица,Никому, а только мне в укор!..

1998

Синий соловей

Страстью каждого побегаСквозь пласты немого злаИз-под снега, из-под снегаВстала яблоня, бела.Встала, тонкая, в округеДень цветами закипел,Соловей, седее вьюги,На ветвях её запел.То ли серый, то ли синий,Свет серебряный он льет,Лепестковый зябкий инейСтряхивает и клюет.По очам твоим зовущим —Кто нам это запретит? —По плечам, объятий ждущим,Снег сверкает и летит.Не с пургой, так с белым ветромЗакружится нам дано.Я хочу зелёным кедромЗаглянуть к тебе в окно.Или клёном, или клёном,Размыкая белый дым,Но не менее зелёнымИ не менее седым.

1997

Перед Богом

А мы живем, то плача, то робея,То не суля пощады никому…Я не хотел бы видеть, как ПомпеяИсчезла в наползающем дыму.Я не хотел бы слышать, если богиО гибели нам скорой говорят,Пусть на моей и на чужой дорогеВсё те же звезды вечные горят.Сравнимы беды или не сравнимы,Грешно копаться в пекле и в золе,Но мой народ лишь потому гонимый —Добрее нет другого на земле.Он заслонил знаменами планету,Идя вперед и падая вперед,Так разбросал себя по белу свету,Что, может быть, уже не соберет.И чем ему, действительно, гордиться,Соседей спас и незнакомых спас,Теперь легла железная границаМежду могил…И разделила нас.Не надо с нашим горем препираться,Есть глухота и есть обиды зов:А вдруг мы вновь надумаем поднятьсяПеред крестами братьев и отцов?!..

1997

Возвращение к тебе

Мой дом накреняется,бурей внезапной объятый,Одни я в просторе,бессонницей гиблой распятый.Один я и полночь, да ты, за морями, лесами,Всё смотришь мне в сердце,как мама, большими глазами.Такими большими,что нет им, иконным, границы,Я слышу ладони, слова твои слышу, ресницы.И я обнимаю, целую, ликую, сгорая,

Конец ознакомительного фрагмента.