Ты нам (не) нужен
Шрифт:
Понимаю, что ничего от Марата Умарова мне не нужно!
И ребенок! Он только мой! И мы… мы справимся… обязательно…
Открываю окно, чтобы выкинуть конверт. Мысленно вижу, как крупные купюры летят на мостовую, подхватываемые ветром, заворачиваются вихрем и улетают…
Но в последнюю секунду разум включается. И я прикрываю глаза, сжав конверт ледяными дрожащими руками.
Горечь во рту не проходит… Девчонка без всего. Без надежды на будущее… С маленьким ребенком на руках…
Слезы все катятся, а у меня словно инстинкт включается. Я сжимаю конверт
Решение приходит само, словно кто-то нашептывает мне на ухо. Ангел, который бережет моего малыша…
Кладу руку на живот и прикрываю веки, откидываюсь на сиденье.
Ты нам не нужен, Марат Умаров, не нужен… Раз мы не нужны тебе… Ты дал мне денег на аборт, и я их приму. Наступлю на горло своей гордости. Возьму от тебя эту щедрую подачку. Но не для того, чтобы убить нашего ребенка. Нет. Не зная того, господин миллиардер, ты поможешь моему малышу родиться на свет…
Из горьких воспоминаний меня выбивает щелчок двери и автомобиль ощутимо садится, принимая в себя немалый вес крупного мужчины.
Салон словно сразу же уменьшается. И аромат мужчины забивается в ноздри. Узнаю его парфюм. Терпкий. Острый. Холодный. Так невероятно подходящий ему…
Марат какое-то время сидит молча, не спешит начинать разговор, словно меня и нет вовсе. Отсчитываю несколько ударов сердца прежде, чем Умаров поворачивает голову в мою сторону, и я встречаюсь с чуть прищуренными сапфировыми глазами.
Невероятно холодными. Отталкивающими. Пугающими своей беспросветной глубиной. Безразличный и опасный. Смотрит равнодушно-оценивающе.
Лицо без эмоций. За то время, что мы не виделись, Марат изменился, стал более матерым, жестким, он добился невероятных высот. А я… я жила дочкой….
Воспоминания о моей крошке придают сил, чтобы не сломаться под безмолвным давлением мужчины.
Марат смотрит на меня и лицо у него ничего не выражает, ледяная маска, за которую не пробиться. Только взгляд цепкий какой-то, пронзительный, не отпускает. И мне хочется сжаться в комочек, или открыть дверь и бежать куда подальше от бесчувственного жесткого мужчины, и если бы не моя Мира, я так бы и сделала…
Если бы не недуг моей, крошки я бы никогда не подошла к человеку, который нанес страшнейшую из ран…
Рану, которая не затянулась, которая кровит, и я, как раненая волчица, все зализываю ее с тех самых пор, как Умаров выгнал меня…
Вот и сейчас я обнимаю себя руками, закрываюсь, в то время как Умаров сидит ровно, с развернутыми плечами. Ему бы подошло быть генералом, выправка будто армейская. Даже сидя он возвышается надо мной подобно черной скале.
Молчание длится и длится, а может, проходят всего секунды, я словно застыла в моменте, Умаров же бросает на меня оценивающий взгляд, который я не могу распознать, осматривает с ног до головы, и я понимаю, в каком виде предстала перед мужчиной. Не красавица. От подобного осмотра со стороны миллиардера у меня кровь к щекам приливает, даже уши печет и хочется забиться в самый дальний угол салона, чтобы дистанцироваться, чтобы справиться с теми чувствами и
Обида гложет и мне не о помощи просить хочется, а накинуться и расцарапать это надменное лицо в кровь…
Наконец, Умаров с равнодушным видом вскидывает бровь и выдает с нажимом:
– Просветишь, о какой дочери речь?
Глава 4
Если бы мог заморозить, испепелить одним взглядом, то я бы сейчас, наверное, превратилась в ледышку, на меня словно азот прыскают, и кожа холодеет, покрывается мелкими глубокими трещинками.
Страх сковывает, а безэмоциональная сухость мужчины лишь усиливается. Обрушивается на меня.
– Я жду ответ, – выдает скупо.
Меня лихорадить начинает, бросает в жар и, может быть, я все же заболела, продрогла, пока стояла на ветру. Передергиваю плечами. Я промокла до нитки и одежда, прилипшая к коже, вызывает озноб.
Несмотря на то, что в салоне тепло, согреться никак не получается. Кажется, скоро зубы стучать начнут.
Марат скользит по моей фигуре оценивающим взглядом, хмурит широкие брови, явно замечает мое состояние.
Стукает по клавише рядом со своим сиденьем, и я ощущаю, что кондиционер начинает продувать салон гораздо более теплым воздухом.
– Ты тратишь мое время, Ольга.
Выдает все так же без особых эмоций. Явно демонстрирует, что не верит мне, а я неожиданно для себя замираю. Так странно, что он имя мое помнит, было бы логично, если бы Умаров стер в тот далекий день меня из своей жизни и из памяти, как и я попыталась забыть его, вычеркнуть, ампутировать, подобно опухоли…
Да, я пыталась, но ожог был слишком сильным, такое с легкостью не забыть…
Насколько мне это удалось, думать не хочу, потому что не было дня и ночи, чтобы я не вспоминала о той боли, которую причинил мне этот мужчина…
– Повтори, что ты кричала на улице… – в голосе слышны стальные нотки.
Опускаю взгляд на собственные пальцы, сцепленные в замок, побелевшие. Собираюсь с мыслями и поднимаю голову, чтобы столкнуться с оценивающим взглядом Марата Умарова.
Темно-синие глаза смотрят с нажимом, заставляют чувствовать себя не в своей тарелке, но я знаю, зачем я здесь. Этот мужчина мне нужен как никто другой!
Только он может помочь моей малышке, только он…
Ее отец…
– Я жду, Ольга.
Проговаривает жестко, словно наотмашь ударяет. Я все это время, пока страдала и училась жить без него, думала, он и имени моего не вспомнит. И сейчас опять… слышу собственное имя из уст моего бывшего…
Он так ярко показывает, что не забыл, что с памятью у Умарова все в порядке…
Зачем забывать ту, которая и не стоила ничего… Это я бы душу отдала, чтобы стереть его, я имя его произнести не могла до сегодняшнего дня, а он и не забывал, да ему плевать просто.
Столько времени прошло, он ведь и не интересовался мной… нами…