Ты нам (не) нужен
Шрифт:
Золотистые волосы крупными кольцами рассыпались по подушке, розовые губки забавно сморщены, и ручка выглядывает из-под одеяла.
Моя маленькая… и такая сильная девочка…
Сердце щемит от нежности, которую испытываю. Поправляю одеяльце и отхожу, быстро переодеваюсь в привычную домашнюю одежду, избавляюсь от мокрых тряпок. Стараюсь быстро все сделать и выхожу из комнаты ровно в тот момент, когда Марат оказывается в коридоре, смотрю молча на мужчину и разворачиваюсь, иду на кухню.
Умаров
Дышу тяжело, предпочитая не смотреть на мужчину из своего прошлого. Нужно собраться. А от одного взгляда на Марата у меня сердце начинает отбивать сумасшедший ритм…
Наблюдаю за припаркованными автомобилями. Так странно видеть настолько дорогие машины в нашем дворе. Все, что связано с Умаровым, инородно и чуждо моей реальности…
– Угостишь гостя чаем? – ударяет спокойный голос в спину, и я вздрагиваю.
Разворачиваюсь резко и вдруг кухня становится какой-то слишком узкой, а мужчина напротив, наоборот, излишне громадным. Рядом с ним я пигалица, едва достающая до его мощного плеча.
Приподнимает бровь и в этом блеклом освещении у него лицо становится каким-то демоническим с полоской света, падающей аккурат на ярчайшие звериные глаза.
– Чаем, Марат? Может, не рисковать? – выдыхаю устало и тру лицо ладонями. – Не боишься, что мне тебя кипятком ошпарить захочется?
Тянет губы в холодной усмешке. Лицо – маска. Не понять, что за ней, но когда отвечает, меня льдом его интонаций прошивает насквозь:
– Мне тоже с тобой много чего сделать хочется, Ольга, однако я же себя сдерживаю. Во всяком случае, пока…
В замешательстве смотрю на Умарова, пока во мне кровь кипеть начинает. Не могу промолчать и спрашиваю с вызовом:
– Например?
Вскидывает бровь и выдает совершенно спокойно:
– Пока не решил, чего хочу больше: шею твою тонкую свернуть прямо сейчас или разложить и поиметь хорошенько, чтобы неповадно было…
И сказано с такой потаенной яростью, что у меня все волоски на коже дыбом становятся от понимания, что Умаров мне не верит!
Он не верит!
Пауза после его слов повисает. Глухая. Тяжелая. Игра в гляделки, в которой я, конечно же, проигрываю, сдаюсь первой.
Поэтому чтобы хоть как-то скрыть свое замешательство, выполняю просьбу тире приказ Марата.
Все же беру чайник, наполняю его водой и шум струи из-под крана как-то успокаивает. Включаю плиту и поворачиваюсь, чтобы лоб в лоб столкнуться с темным взглядом мужчины, который вальяжно проходится по кухне, отодвигает стул и садится за стол.
Не отнять у него умения выглядит подобно королю в любых условиях. Даже на моей кухне миллиардер выглядит как на очередной своей конференции, кладет руки на стол, скрещивает пальцы в замок и глаз с меня не сводит, этакий терпеливый зритель в ожидании представления.
С трудом выдерживаю тяжесть его взгляда. Умение олигарха продавливать отшлифовано на высочайшем уровне, только я уже не вчерашняя девчонка, так жестоко брошенная им.
– Ты ведь мне не веришь? – выговариваю, устало вздыхая.
– Нет, – рубит словами.
Как всегда прямой, как шпала. А мне становится жутко от того, что мы остались с ним совершенно одни на этой кухне, и я чувствую его ярость каждой клеточкой своего тела, а в его глазах…
Его синие глаза темнеют, превращаются в черные непроницаемые бездны. Страшный он. И, скорее, его слова не угроза, Марат действительно сейчас решает, что именно со мной сделать и в какой последовательности…
Впрочем, ни один из вариантов развития этой ситуации меня не устраивает.
Понимаю с отчаянием. Что мне во что бы то ни стало надо убедить Марата поверить мне, но я не знаю, как именно это сделать…
Думаю усиленно, пока, наконец, не решаюсь задать вопрос, который не дает мне покоя:
– Неужели ты не хочешь взглянуть на дочь?
Откидывается на стуле, наклоняет голову к плечу. Снайпер, прицеливающийся к добыче.
После моих слов прищуривается. Как прицел фокусирует, а у меня пальцы дрожать начинают, чтобы скрыть тремор, в кулаки их сжимаю, но Марат и этот жест отслеживает.
– На твою дочь? – спрашивает с нажимом, а у меня в горле першить начинает, в глазах жжет.
– У нее есть имя, Марат. Ее зовут Мира…
Смотрит исподлобья. Опасный сейчас. Дикий. С возможностями Умарова он может растоптать меня своими начищенными до блеска ботинками, вкатать в грязь и не заметить этого. Ровно как и сейчас не замечает, какую адскую боль причиняет своим неверием.
– Сколько нужно на лечение?
Спрашивает резко. В голосе рокот грома слышен, а я дар речи теряю.
– Сколько?! – повышает голос и добивает меня, спрашивая: – Пять миллионов? Десять? Пятнадцать? Двадцать? Какая сумма заставила тебя прийти ко мне и умолять, надеясь, что я куплюсь на фейк о том, что ты родила от меня?!
Каждое слово пощечина. Хлесткая. Болезненная. Выбивающая воздух из груди. Сердце разрывается на части. Марат лично сейчас мне грудную клетку выламывает и достает его, чтобы сжать, чтобы уничтожить все то, что от него еще осталось…
Слезы все же срываются с моих глаз, когда я чувствую, как что-то внутри меня ломается с треском…