Ты нас предал
Шрифт:
А вот Надя… Надя бы не стала без любви. Получалось, что Надя к Ренату что-то чувствует? Что она влюблена? Резануло по сердцу острой бритвой.
Предательница!
Если бы любила меня по-настоящему, разве легла бы так быстро под моего брата? Разве стала бы с ним спать?
Чёрт…
Да и по хрену! Снова злоба голову заволокла. Отомстить хотелось. Самому себе доказать, что не так уж я и переживаю, что жена моя с другим в постель легла.
Поднялся на лифте, позвонил в дверь. Ключи я Анфисе уже отдал, да и не открыл бы
Минуты три слушал тишину. Твою ж… Неужели нет её дома? И куда свалить могла? И с кем? Позвонил еще раз, дольше, сам слушал трель, по квартире разливающуюся, потом шаги. В глазок посмотрела, видимо, и сразу открыла, улыбаясь радостно.
— Богдан? Ты?
— Я.
— Приехал, любимый! Заходи скорее, холодно…
Я зашёл, она за мной дверь закрыла. Свет в коридоре горел неяркий, но я всё-таки все разглядел.
Смотрел на Анфису: на ней какое-то платье домашнее, потрепанное, волосы всклокоченные, ненакрашенная, только макияж перманентный видно, и смотрелось это, честно сказать, совсем не возбуждающе. Анфиса считала мой взгляд на себя, ойкнула и опустила глаза.
— Бодя, ты проходи в гостиную, я сейчас…
Она метнулась в спальню. Я разулся, снял пальто.
А у самого в голове одна мысль стучала как молоток: на хрена я сюда притащился? Вот просто — на хрена? Не хотел я Анфису, от слова совсем.
И дело тут не в отсутствии макияжа…
Решил, будто как-то этим Надю накажу? Да как? Она и не узнает, во-первых. А во-вторых… Во-вторых, Наде моей глубоко пофигу где я и с кем. В этом я уже убедился. И даже если она узнает, что я поехал к Анфисе и переспал с ней, только лицо скривит брезгливо.
Нужно было разворачивать оглобли и ехать домой. Просто завалиться спать и ни о чем не думать! И всех баб к чертям собачьим…
Все вы бабы — стервы!
— Милый, спасибо тебе, что приехал, я так рада! Голодный? Можно заказать ужин. Или хочешь, я тебе сделаю твою любимый омлет?
Анфиса нашла ко мне в кружевном пеньюаре. Надела специально для меня.
— Ненавижу омлет… — пробурчал я.
— Как же? Ты говорил… вкусно? — Анфиса наивно хлопала глазами.
А я думал: дура ты, дура! Омлет я нахваливал, чтобы потом получить кое-что другое, что в рифму называется! К тому же, ничего другого Анфиса готовить не могла. Лишь омлет был хотя бы сносным.
Самому от себя противно стало. А Анфиса подошла ближе, руки положила мне на грудь, приласкала. Только от ласки её нигде ничего не торкнуло. Пустота абсолютная.
Она опустилась ниже, еще ниже, на колени передо мной встала, а мне — никак.
Неожиданно перед глазами картина встала — то же самое делает Надежда, только не мне, а братцу. Рената ублажает!
Чёрт!
Руки само собой снова сжались в кулаки.
Только что я могу теперь?
— Милый, я так тебя хочу! — говорила Анфиса мне, а слова отзывались эхом, словно это Надя, там, Ренату говорила, зараза такая!
Я смотрел на любовницу сверху
Я бы Наденьку сгреб в охапку, на постель кинул, стягивал бы с неё халатик, каждый миллиметр кожи зацеловывая, лаская, следы на ней оставляя, клеймя, чтобы понятно было, что она моя, что всё её тело — моё! Ласкал бы, доводя до самого края, потом останавливался, не давая ей взорваться удовольствием, специально, чтобы завести еще больше. И сначала бы начинал. Я бы ей показал как я её…хочу. Нет… люблю…
Я ведь её любил, несмотря ни на что! Любил… А Анфиса…
Она приняла моё состояние на свой счёт, думала, что я на неё так реагирую, чёрт.
Отстранился резко, ширинку застегнул.
— Извини, Анфис… не получится у нас ничего. Зря я сюда приехал. Прощай.
— Стой, Богдан! Подожди! Ты куда?
— Домой, — я устремился к выходу.
— Не уходи! Я… Я люблю тебя! Что хочешь сделаю, только останься! — цеплялась она за меня.
— Не надо ничего делать, Анфис, я не вернусь, — отцепил я ее руки от себя. Мне противны ее касания. — И…к Надежде больше не вздумай лезть, поняла? Узнаю — мало не покажется…
— Зачем ты так, Богдан? Я же… Я же на самом деле тебя люблю, а ты…
— А я её люблю, поняла? И потерял её из-за тебя!
— Из-за меня, да? Значит, это я во всем виновата? Еще скажи, что я насильно тебя в койку затащила! Забыл, как меня уламывал, как вокруг меня круги наворачивал, забыл?
— Ничего я не наворачивал, Анфис, что за фантазии? Ты сама готова была на всё, стоило пальцем поманить, так сразу и отдалась. И о любви, знаешь, тоже… Не надо. Как будто ты знаешь, что такое любовь.
— А ты знаешь? Ты же Надьку любил, да? И сейчас говоришь, что любишь. А сам на сторону гулять пошел. Вот она вся твоя любовь — гроша ломаного не стоит! Сам ты виноват во всём, Богдан, са-а-м!
— Знаю. Я с себя вины не снимаю. Всё, прощай, Анфиса.
— Стой, Богдан, подожди… Плевать мне, что её любишь! Все равно хочу тебя! Останься! Ты же тоже хочешь, а?
Головой лишь покачал в ответ.
Не хочу.
И не могу.
Тошно…
Потерял я свою любимую.
Потерял.
ГЛАВА 31.
Поехал не к себе, а в нашу с ней квартиру.
Хотелось быть ближе к ней. Пусть даже через боль.
Зашёл в квартиру не снимая ботинок. Сразу на кухню. В горле пересохло, хотел глотнуть воды, или не воды, чего-то покрепче…
Дом перестал быть домом. Потому что домом он был, когда тут жила моя Надежда. Сейчас квартира стала холодной пустой коробкой. Тут даже не пахло ничем. Раньше я приходил и чувствовал её аромат. Он был везде. Его не могли перебить даже самые вкусные запахи с кухни. Здесь пахло ею. Так нежно, сладко,т тонко. Женщиной, которая любит и ждёт. А теперь она любит и ждёт другого!