Ты - наша
Шрифт:
Словно заправский паркурщик!
Вообще, Лис всегда казался нахальным пресыщенным, развращенным мажором, любимцем и любителем девушек, не знающим вообще проблем в этой жизни. Оно и не удивительно, его отец владеет самой крупной у нас в регионе продуктовой сетью магазинов. Так что шикарная машина, постоянные гулянки, миллион девчонок, меняющийхся со скоростью света — непременные атрибуты легкой и безбедной жизни мажора.
Лис — мажор. В отличие от его противника.
Потому что
Мрачный, немногословный, одетый нарочито просто и небрежно всегда, он пугает одним своим видом: тяжелым взглядом исподлобья, неулыбчивой физиономией и широченным разворотом плеч. С ним не связываются. Его обходят стороной. Изгой, одиночка.
Неизвестно, чем бы дело кончилось, учитывая, что Камень — чемпион в своем весе по смешанным единоборствам, а Лис, говорят, черный пояс имеет… Так что исход драки вообще не ясен.
Да и не узнаю я никогда, чем все могло бы завершиться, потому что драться они больше не собираются, похоже. Отвлеклись.
Парни смотрят на меня, молча, не шевелясь и словно бы не веря, что я реальна. По крайней мере, выражения физиономий у них на редкость сложные.
Я почему-то пугаюсь еще больше, только теперь осознав, что вообще не стоило заходить сюда, не стоило прерывать их… Судя по не особо побитым лицам, ничего страшнее синяков тут никому не грозило.
И черт меня дернул!
А теперь что делать?
Я, вроде как, свидетель… Чего-то. Судя по выражению глаз парней, им не особо хотелось, чтоб кто-то узнал о том, что тут творилось только что.
Я облизываю пересохшие губы, открываю рот, чтоб заверить, что никому никогда ни за что…
Но из горла вырывается только жалкий сип, голоса нет совершенно.
— Я-а-а… — сглатываю, пробуя еще раз, — я-а-а… мне надо было… куртку… Я… Пойду.
С этими словами я делаю шаг назад, не сводя испуганного взгляда с парней.
И в этот момент они, мельком переглянувшись, идут ко мне.
Тоже синхронно. Пугающе.
2. За несколько месяцев до…
— Вась, мне все равно не нравится эта твоя затея.
Тошка хмуро смотрит на меня, вздыхает, тянется поправить выбившийся из строгого хвоста локон.
Но я, недовольная очередным непонятным мне отчитыванием, лишь сердито отмахиваюсь, отступаю на шаг, сжимая в руках сумку.
Тошкина ладонь, чуть повисев между нами, словно в нерешительности: то ли продолжать и дотянуться до моих волос уже, то ли убраться, наконец, падает вниз.
Я смотрю, как друг тянется к карману, достает темный футляр вейпа, затягивается. Ароматный пар окутывает его лицо, делая выражение глаз непонятным, нечитаемым.
Я со вздохом поворачиваюсь
Надо же, такой день мне изгадить пытается! А еще друг!
— Вась, стой!
Теплая ладонь ловит за локоть, разворачивает к себе.
Задираю голову: Тошка высокий, а я — вообще нет, и никакие каблуки тут не помогут. Смотрю на друга, сдвинув брови и всем видом показывая, насколько он не вовремя со своими нравоучениями.
— Мне надо на автобус, — холодно информирую его, — а то опоздаю на линейку.
— Да и хрен с ней, — бормочет Тошка, — делать там нечего…
— Тебе, на пятом курсе, может, и нечего, — отчитываю его, — а для меня важно. Первый курс, новая группа… И вообще… Хватит уже, блин! Я уже поступила, я уже зачислена! Все! Прекрати мне про это говорить! Тем более, что никаких серьезных причин, почему мне не надо учиться там, ты так и не назвал!
— Называл! — начинает кипятиться Тошка, сжимая меня за локоть сильнее и причиняя этим боль. Морщусь, дергаюсь в его ладони, но бесполезно. Не отпускает!
— Отпусти немедленно! — приказываю я, — мне больно!
Тошка, помедлив и словно решая, послушать меня или нет, все же отпускает.
Потираю локоть, смотрю на него настороженно и зло.
— Что это на тебя нашло, вообще?
— Блин… — Тошка останавливает взгляд на красных пятнах от пальцев, ярко проступающих на белой коже, кривит губы виновато, — прости… Не рассчитал…
— Просто мамонт какой-то, — с досадой говорю я, — ты, блин, вспоминай иногда, что я — девочка!
— Я это постоянно помню, — с очень странной интонацией отвечает Тошка.
— Ладно… — я бросаю взгляд на часы, — мне пора уже. Ты, если на линейку не идешь, меня не задерживай.
Разворачиваюсь по направлению к остановке, потому что времени совсем нет, но Тошка снова встает на пути:
— Довезу пошли.
— Не надо, я тебя боюсь, — отвечаю я, все еще дуясь и пытаюсь обойти парня, но он снова преграждает путь.
— Да ладно тебе, я просто расстроен… Ну прости, Вась! Я же не нарочно!
— Еще бы ты нарочно!
Снова смотрю на часы и, чуть помедлив, все же сдаюсь.
Опаздываю по его милости, а на линейку хочется вовремя прибыть… Пусть везет, черт с ним.
Уже в машине, пристегиваясь, сурово предупреждаю:
— Начнешь опять этот разговор, выпрыгну на ходу, клянусь!
Тошка сжимает челюсти и молча заводит мотор.
Я выдыхаю и откидываюсь на сиденье, разглядывая пролетающие мимо дома и пытаясь отвлечься и обрести утерянное хорошее настроение. Внутри все бурлит от негодования и обиды. Потому что мой друг детства не поддержал меня в моем решении. Моем выборе. Впервые.