Ты найдешь меня там
Шрифт:
Мой гнев немного смягчился.
— Не извиняйся. Пожалуйста. Это не твоя вина. Я зла на Джеймсона за то, что он открыл свой дурацкий рот. Я совсем на тебя не сержусь. Просто… пристыжена.
— Не стыдись. Как я уже сказал, ты моя. Вся ты. Хорошее и плохое. Секреты, которыми ты поделилась, и те, которые ты все еще хранишь при себе. Я принимаю все это. Как я надеюсь, что ты примешь и мои. Я в полном беспорядке, просто пытаюсь держать себя в руках, чтобы произвести впечатление на красивую женщину. Я надеюсь, что когда все пойдет наперекосяк, мы поддержим друг друга. Хорошо? — Он опустил голову, пытаясь поймать мой взгляд.
Я кивнула головой и решила пойти на это. Паника, таившаяся в тени, теперь держала меня в своих объятиях. Я чувствовала, что делаю глубокие вдохи, пытаясь взять себя в руки. Я чувствовала жжение в уголках глаз, когда готовилась признать свои самые большие слабости
— Причина, по которой Джеймсон спросил тебя о том, сколько я пила, заключается в том, что у меня были серьезные проблемы с алкоголем около года, когда мне был двадцать один год. — Я быстро перевела взгляд на него, чтобы увидеть его реакцию, но увидела только любопытство и никакого осуждения.
— Это что-то, с чем ты до сих пор борешься?
Я покачала головой.
— Нет. Это было скорее обстоятельством, чем страстным желанием. — Я помолчала, пытаясь собраться с мыслями. Я уставилась прямо в потолок и почувствовала, как меня захлестывает боль, такая же, как в тот день, когда все это случилось. Я чувствовала почти оцепенелое принятие и мучительную душевную боль от правды, когда она поселилась глубоко в моем сердце. Время залечивает не все раны. Но время действительно позволяет принять рану и научиться справляться с ней. Время не лечит потерянную конечность, но вы учитесь функционировать без нее. Мне потребовалось много времени и много алкоголя, чтобы смириться с этим.
Моим голосом, едва слышным шепотом, я призналась в своей ране.
— Мой брат Ашер погиб в Афганистане, когда мне был двадцать один год. — Я чувствовала, как Джек напрягся рядом со мной, но у меня не было возможности повернуться и посмотреть на него. Я просто смотрела в потолок и продолжала говорить.
— Он был моим погодкой. Мы родились с разницей меньше чем в год, и он был моим лучшим чертовым другом. — Я чувствовала, как мои слезы стекают по щекам в уши, но я ничего не могла сделать, чтобы остановить бурю боли, только дышать сквозь нее и пытаться контролировать ее размер. — Джеймсон был намного старше нас, и хотя они с Ашером сблизились благодаря спорту, у нас с Ашером тоже была общая связь. С таким же успехом мы могли быть близнецами. Вот такая у нас была связь. Когда наши родители умерли, Джеймсон стал островом и выступил в роли родителя. Так что мы с Ашером крепче прижались друг к другу. Когда я поступила в колледж, он все откладывал его, говоря, что не уверен, куда хочет пойти, пока однажды не сказал мне, что записался в армию. Я запаниковала при мысли о том, что он может покинуть меня, но он просто обнял меня и сказал, что, куда бы он ни пошел, он всегда будет со мной. Он поступил на службу в спецназ и погиб во время своей первой поездки за границу, когда самодельное взрывное устройство подорвало его «Хаммер». — Я знала, что звучала неубедительно, когда пересказывала эту историю, но это был единственный известный мне способ донести ее до людей. — Я никогда, никогда не забуду, как они подошли к двери. — У меня перехватило дыхание, когда я вспомнила то чувство, которое охватило мое тело, когда я увидела двух мужчин в форме с другой стороны.
Это ваш самый большой страх. И вы думаете, что знаете, каково это было бы в те моменты, когда ваш разум возвращается к наихудшему сценарию. Но ничто никогда не смогло бы подготовить меня к той огромной силе боли, которая охватила меня без необходимости произносить какие-либо слова. Я помню, как закрыла дверь после того, как мы обменялись пустыми словами, и просто легла на пол в нашей прихожей в позе эмбриона, когда из моей груди вырвались звуки раненого животного. Я лежала там до тех пор, пока Джеймсон не вернулся домой и не ударил меня дверью, когда открыл ее.
Говорят, время лечит все раны, но ничто не кажется исцеленным, когда я вспоминаю те моменты.
Я чувствовала, как мое тело содрогается сквозь слезы, когда Джек пытался успокоить меня. Его руки крепко обхватили меня, когда он укачивал меня и проводил рукой по моим волосам.
— Тсс, детка. Я понимаю. Я знаю. Мне так жаль, детка. — Он повторял эти слова снова и снова, пока я пыталась справиться с бурей. Моя грудь подпрыгивала при каждом коротком вдохе. После еще нескольких мгновений растерянности я, наконец, начала делать глубокие вдохи, от которых сотрясалась моя грудь, когда я выдыхала, медленно успокаиваясь снова. — Тсс, детка. Тебе больше не нужно мне ничего говорить. Мне жаль. Мне очень жаль.
Сделав последний очищающий вдох, я позволила его силе просочиться внутрь меня и использовала ее, чтобы продолжать.
— Нет, все в порядке. Я действительно не хочу делать это снова. Я начала, и я хочу закончить.
Джек
— В любом случае, как ты можешь себе представить, я тяжело переживала потерю и начала пить. Много. Я все время пила, и по большей части я все еще была в состоянии нормально функционировать. По выходным у меня было меньше дел, поэтому я больше пила. Я ходила на вечеринки и пыталась забыться. У меня было много случайного, тупого секса. — Я покачала головой, вспоминая свою глупость. — Я скучала по своей второй половинке, и мне нужно было снова почувствовать что-то позитивное, и я пыталась найти это с помощью секса. Проблема была в том, что я все время была так пьяна, что почти ничего не помнила. Примерно через девять месяцев после начала моих подвигов я забеременела. Я не знала. Я не знала, пока у меня не случился выкидыш. Это просто положило начало другой череде событий, и я начала пить еще больше. Большую часть этого времени я училась, но вначале, я думаю, все просто думали, что я веду себя не так, потому что у меня траур. Потом наступило лето, и никто этого по-настоящему не заметил. Джеймсон не заставлял меня работать, и в то же время он переживал свою собственную потерю. Он не знал, что со мной делать. Во втором семестре следующего года я допустила ошибку в своей исследовательской лаборатории, и профессор отвел меня в сторону и сказал, что он знал, что я прихожу в лабораторию пьяной, и если я не возьму себя в руки, то меня отчислят, что приведет к потери моей стипендии.
— Даже этого было недостаточно. Все, что произошло после этого, произошло в течение недели. Спуск по спирали начинается широко и медленно, но в конце круги становятся все меньше, быстрее и выходят из-под контроля. Примерно это и случилось со мной. Я сильно поссорилась с Джеймсоном. Он сказал, что не будет стоять в стороне и смотреть, как единственная оставшаяся у него семья разрушает себя, и если я не приведу себя в порядок, он оставит меня позади. В тот момент мне было, блядь, все равно. Я была в бездонной яме отчаяния, и его гнев по отношению ко мне толкал меня все ниже. Позже на той же неделе я так напилась, что получила алкогольное отравление. Я почти подавилась собственной рвотой, если бы кто-то не перевернул меня на живот. Я не знаю, кто это был, но они отвезли меня в больницу. Когда я пришла в себя, то проснулась оттого, что Джеймсон плакал у моей постели. Когда он увидел, что я проснулась, он начал рыдать и умолять меня остановиться.
Я издал тихий, невеселый смешок, вспомнив, как видела, как рыдал мой брат-великан.
— Джеймсон никогда не плакал. По крайней мере, не передо мной. Я никогда не видела, чтобы он плакал, когда умер кто-то из наших родителей или когда умер Ашер. Так что видеть, как он сидит там и рыдает, умоляя меня не убивать себя, было реальностью, в которой я нуждалась. Это было так просто, и я думаю, что это было сочетание того, что все, наконец, достигло дна, и то, что он показал мне, как сильно я нужна ему здесь, заставило меня понять, что я бессмысленно растрачиваю время. Это заставило меня осознать, как Ашеру было бы стыдно за меня. — Я сделала глубокий очищающий вдох. — После этого я взяла себя в руки. Я начала сосредотачиваться на том, что у меня осталось, и что заставляло меня чувствовать себя счастливой. Я любила науку и не хотела тратить впустую свою степень и все свои исследования. Я любила Джеймсона и больше никогда не хотела видеть, как он разваливается на части. Я начала ходить к психотерапевту и на собрания анонимных алкоголиков. Я даже начала заниматься спортом. Я стала сумасшедшей девушкой, которая занимается кроссфитом. Ничто так не лечит, как подбрасывание тяжестей.
Я почувствовала, как Джек усмехнулся моему признанию.
— Я бросила пить на некоторое время, но поняла, что у меня больше нет проблем с алкоголем, поэтому несколько лет назад я осторожно начала пить снова. Джеймсон, конечно, все еще беспокоится, но я больше никогда так много не пью. Теперь я гораздо лучше контролирую себя. — Я сделала еще один вдох и, наконец, повернулась, чтобы посмотреть на него. — Так что да, это моя история.
Слава богу, я не увидела никакой жалости. Я видела только печаль и понимание всего, через что мне пришлось пройти. Он притянул меня ближе, обнял, чтобы убедиться, что со мной все в порядке - больше для него, чем для меня. В любом случае, это заставило меня почувствовать себя хорошо. Объятия были великолепными, но объятия Джека были исключительными. Он отстранился и положил руку мне на щеку, большим пальцем стирая дорожки слез с моего лица. — Ты необыкновенная женщина. Я не знаю, как мне так повезло найти тебя, но я чертовски рад, что это случилось.