Ты не выйдешь отсюда
Шрифт:
– Но даже если бы был, надвигалась буря, к ним никто бы не приехал и не прилетел.
– Да.
– Откуда у них морфин, если твой отец все забрал из аптечки?
– Мой отец дал им. Бабушка была врачом. Сейчас морфином никто не пользуется, есть аналоги. Но в ее время он использовался. К сожалению, было только две дозы. Он не хотел, чтобы они мучились. Но не знал иначе, как заставить их замолчать. Поэтому он рассказал, что они отравлены. Предупредил. Чтобы они могли умереть так, как хотят сами.
– Он знал про страховку?
– Да. Он хотел сделать доброе дело под конец.
Кое-что не сходилось в этой истории.
– Я не совсем
Он не по-доброму посмотрел на меня. Но мне было плевать. Я уже выиграла для себя время и цацкаться с ним не собираюсь. А потом, скорее всего, конец один…
– У него не было с собой яда и морфина. Это я привез. И я рассказал.
– В смысле? – И тут до меня дошло. – Ты был там? С ним? На станции?
– Откуда, ты думаешь, я все это знаю? И я не серийный маньяк.
– Но ты убил одноклассницу своего брата. Которая ему нравилась, – зачем-то добавила я, как будто это имело значение, и если бы она никому не нравилось, то якобы можно было ее убивать.
– Она не только ему нравилась! Она сама виновата! Наговорила мне гадостей… Я пытался… Я хотел… Я пытался ее любить… А она смеялась… – Даниил перестал походить на себя. Хотя я его толком и не знаю. «Перестал походить на человека» – вот так нужно было сказать. И таким его Дима, очевидно, никогда не видел, оттого и не верил, что старший брат на такое способен. – Вы все!.. – Он схватил с пола топор и сжал рукоятку так сильно, что побелели костяшки, а сами пальцы, напротив, покраснели. – Все вы твари! Вас любишь! Душу открываешь! Раздеваешься перед вами! А вы смеетесь!
– Не все! – крикнула я, чтобы он успокоился. Я далеко не психолог, конечно, и не профайлер, или кто там занимается психологией серийных маньяков, и, возможно, делала что-то неправильно, однако Даниил все-таки опустил топор.
– Все… – сказал он, но уже тише. – Одна из вас вон, - показал он на свою ногу, - порезала меня.
Ну да, типичная логика человека, лишенного эмпатии. Я ее пытался зарубить топором, а она, дрянь такая, саданула меня ножом! Как ей не стыдно?
– Продолжай.
– Что?
– Говорить – вот что. Куда ты дел тело? Тебе отец помог избавиться?
Он кивнул.
– А мать? Она знала?
– Какая тебе разница?! Зачем спрашиваешь про нее?
– Вдруг это поможет мне в моем расследовании? Ты же дал мне задание – найти отца. Я обязана задавать вопросы про его жену.
– Она помогла, – кивнул он. – Во второй раз.
– Что? – мне почему-то не приходило в голову, что когда случилась эта история на ТДС, на счету Даниила была не одна жертва.
– Да, но эта была незнакомая. Я думал, что с незнакомой будет легче. Я нашел ее в баре. Я привел ее домой. Но…
– А головы ты зачем отрезал им?
– Я не отрезал им головы! Первую дел куда-то отец, я не знаю, я не видел…
– Но ее так и не нашли…
– Да. Но он сказал, что обезглавил ее и изуродовал лицо на всякий случай, чтобы не могли опознать. Вторую мамка дома расчленяла. То есть… пыталась. Но она слаба. Я сильный. Она говорила мне, что делать. Шейные позвонки перерубил именно я. Она… остальное. У нее тоже мед, только она не работала. Но знания есть. Бабушки с дедом не было дома. Димки тоже. Мы справились. Потом все сожгли. Купили новый ковер и новое покрывало. И мою одежду сожгли.
– Рада за вас.
– А потом она ушла…
– Понимаю, – кивнула я.
– И я. Я ее понял. Димка – нет. А я – да.
Данила вдруг опустил голову и заплакал. Это было неожиданно для меня, я метнула взгляд на стальную дверь бункера. Вдруг он наврал? Димка умен, мог специально запутать меня. Но слишком рискованно. Он пока сидит, изливает мне душу, рыдает, за топор не хватается больше. Он надеется, что я ему помогу. Резкие движения с моей стороны могут загубить все дело.
– Дима же не знал, – ласково сказала я и тут же вздрогнула, вспомнив о его окровавленном теле в коридоре.
Данила кивнул.
– Но я не мог сказать.
– Что было дальше? Мать уехала, оставив вас на бабушку с дедушкой. Так? И ты поехал к отцу?
– Нет, она отправила меня к дальней родне в Якутию. Дед из Якутии, сам по тамошним ТДС мотался. Это он познакомил батю с мамкой. И вот она сказала, что меня могут искать. На баре наверняка камеры были. Вдруг кто меня опознает? Бар рядом с домом, я там был уже пару раз с Димкой. Она сказала, что всем сообщит, что я уехал раньше. Сделает мне алиби. А я… Я не хотел жить. Я забрал все батины вещи. Он тайно яд варганил в гараже. И бабкины лекарства. Не знал, от чего проще и быстрее копыта отбросить. И поехал к родне. Но уже на месте нанял чувака, и он за бабло привез меня на остров Зуб. Четыре часа плыть от материка на катере. Он предупредил, что надвигается буря и дожидаться меня не станет. А я подумал, дурак: как хорошо! Уж на ТДС меня точно искать не будут. Но там… Отец сразу понял, что что-то случилось. А я возьми и вывали все. Я рыдал и бубнил. И не мог остановиться!
«Прямо как сейчас», – подумала я.
– А коллеги услышали…
– Да, есть там одна. Всюду нос надо сунуть. Она подслушала и другим сказала. Привела какого-то мужика с родинкой. Они стали возмущаться. Отец отправил меня в комнату, сказал, что все решит. Пытался договориться с ними. Сказал, что сын с головой не дружит, бредит и так далее. Якобы я из психушки сбежал, и у меня глюки. Но никого не убивал. Но они, наверно, не поверили. А может, он боялся, что потом шумиха поднимется, если расчлененное тело найдут. Я ведь красовался ему, что голову отрубил сам, прямо как он. И какая она красивая была, эта голова… Знаешь, – вдруг сказал он мне, – голова лучше тела. Она немая. Когда тела нет. – «Логично», – чуть не брякнула я. – И не смеется, – добавил Данила. – Но при этом такая же красивая, как и была с телом. Сечешь?
– Не очень, – честно ответила я.
– Ну и дура. Как ты загадку решишь, если я не решил?
– А что за загадка-то?
– Батя отвез меня на катере на материк. Успел до непогоды. Сказал, что сам во всем разберется. А я должен ехать к родне и не говорить, что был у него. Он сказал, что исчезнет на время. Я предложил тоже спрятаться у родственников со мной. Я понял, что он хочет сделать. Он же яд у меня отобрал. А он сказал, что меня-то, вполне возможно, никто не ищет, а его точно будут искать. И у родственников в Якутии в первую очередь будут, когда он исчезнет. Он сказал, все должны думать, что он умер. Но у него есть план, где отсидеться. И сказал, что оставит подсказки в журнале для нас с Димкой. – Шмыгнув носом, Данила посмотрел на меня – наверно, впервые за последние двадцать минут, когда он самозабвенно рассказывал свою историю. – Вот ты и должна понять, куда он направился. Не дашь адрес – умрешь.