Ты обещала не убегать
Шрифт:
— Ладно, — встрепенулся Гена. — Не нашего с тобой ума это дело. Лучше давай еще раз по всем пунктам пробежимся.
Не смотря на то, что большая часть сложностей была за спиной, впереди меня ждал еще один, третий на сегодня, перелет и возвращение в родной город. Чтобы найти Тимура и поговорить с ним, у меня было ровно три дня. Затем мне следовало вернуться в Сочи и с довольной рожицей встретить Лероя, чтобы тот ни о чем не догадался. Три дня. А я даже не знала с чего начать. С Геной договорились, что жить эти дни я буду в их квартире. Софья Александровна еще перед отъездом
— Вот держи ключи от квартиры, — оставались считанные минуты до вылета и Гена спешил донести до меня максимум информации.
— Пожалуйста, не светись сильно и будь осторожна. Федор хоть сейчас и безопасен, но все же. Лучше, как говорится, перестраховаться. И да, Ксюнь, не забывай, что обратный рейс через три дня. Не подводи старика, ладно? — по всему было видно, что Миронов сильно переживал, а мне этого не хотелось. Он возился со мной с самого детства, хотя по сути я для него никто. Странная штука жизнь.
— Иди ко мне, — Миронов притянул меня к себе.
— Спасибо, Ген, — не сдержалась я и ударилась в воспоминания того страшного дня. — Спасибо тебе за все. За заботу твою и за возможность здесь сейчас стоять с тобой, говорить, дышать. Если бы не ты…
В горле стоял комок. Я миллион раз говорила все это ему по телефону, но вживую это давалось намного труднее.
— Ну, ты чего, — Миронов слегка отстранился от меня, но продолжал удерживать в своих сильных отцовских руках. — Ксюнь, мы же договаривались, что забудем о том дне раз и навсегда.
— Прости, — шмыгая носом, посмотрела ему в глаза. — Ты меня за все, что я тебе бывало говорила, прости. Я так сильно тебя люблю.
— Так все, хватит, — Миронов снова прижал меня к своей груди. — Иди уже давай. Вот вернешься через три дня и будешь в любви признаваться. А сейчас просто будь осторожна!
До квартиры Мироновых я добралась лишь под утро. Три перелета за день окончательно лишили меня сил и все, что я смогла, это наспех принять душ и лечь спать. Даже к Гришкиной Тортилле заглянуть совершенно забыла.
Звонок домофона заставил проснуться. В безразмерной футболке с какой-то надписью на французском и босыми ногами я нерешительно вышла в коридор, чтобы узнать, кто пришел.
— Кто? — спросила робко. Все же я была совершенно одна в чужой квартире.
— Миронов дома? — его голос я готова была узнать из миллиона других. Так же не бывает. Так просто не могло быть! Пока я всю голову сломала, с чего начать поиски Тимура, он пришел ко мне, ну пусть не ко мне, а к Миронову, сам.
— Нет, его нет, — машинально ответила я, а сама сунула ноги в первые попавшиеся тапочки и побежала на лоджию. Я должна была убедиться, что там, внизу, стоял Тимур, что мне не показалось.
Черная, блестящая ауди красовалась во дворе дома полностью подтверждая мои догадки. Это был не сон. Тимур был здесь. На мгновение я пропала. Мне нужно было что-то сделать: бегом спуститься вниз, открыть окно и позвать его, да что угодно, лишь бы не дать ему уйти. Но я просто стояла. Замерев, я ждала, когда рядом с автомобилем покажется он сам. И он появился. Уверенной походкой он в один момент преодолел расстояние от подъезда до своей машины, а я все стояла. Стояла и мысленно молила его обернуться. И он обернулся, безошибочно глядя в мое окно, как будто знал, что за ним наблюдают.
Его черты, его взгляд, его рисунок вдоль шеи — все, чего мне так не хватало последнее время. Господи, как же больно было сейчас смотреть на него и осознавать, что он больше не мой. Сердце пропустило удар, потом второй. Я практически насильно заставляла себя дышать.
— Он сейчас уедет! Сделай же что-нибудь! — с неистовой силой орал мой внутренний голос.
Но я стояла. Смотрела в его глаза, как в черную беспросветную бездну, и не могла пошевелиться.
Он меня видел. Он на меня смотрел. И на его лице за эти несколько секунд промелькнула целая гамма эмоций: от шока до узнавания и презрения. Ничего не поменялось. Черниговский ненавидел меня. И то, как он, сплюнув, отвернулся и сел за руль, только подтверждало это. Он меня видел, но он уехал! Лерой был прав, Тимур никогда меня не любил. Это была игра. Только игра.
Черный автомобиль с визгом шин сорвался с места и исчез. А я так и стояла озябшая у холодного окна, и смотрела ему вслед.
Уже потом, согреваясь горячим чаем, я успокаивала себя тем, что и не рассчитывала на теплый прием с его стороны. Не за этим я приехала. Он вычеркнул меня из своей жизни уже давно. Просто это было нестерпимо больно осознавать и принимать.
— Я только сообщу о ребенке и поблагодарю за тот день. Все. Потом я уеду, — шагая из угла в угол, повторяла себе под нос. — Навсегда уеду.
С этими мыслями уже через час я пыталась попасть в его квартиру. Но тщетно. Дома его не было. Более того, консьерж сказал, что Тимур давно там не появлялся.
Бесцельно бродя по знакомым улицам я все думала и думала, где еще его попытаться найти. Но в голову ничего не приходило. У нас не было общих друзей или знакомых, если не считать универа.
Но и там, я мало к кому могла обратиться. Его телефонный номер все так же оставался вне зоны действия сети, а других я не знала.
Я ходила по замерзшему белоснежному городу и пыталась мысленно зацепиться хотя бы за что-то. Ледяной ветер щипал щеки, под ногами похрустывал снег, прохожие, кутаясь в шарфы и пряча руки в карманы, спешили по своим делам. Я же просто медленно шла, не замечая ничего вокруг. Каждый декабрь, проведенный в Лондоне или Париже, я мечтала о настоящей зиме, но сейчас, окунувшись в нее с головой, я проклинала ее за холод и невозможность найти Тимура.
Замерзнув окончательно, я решила зайти в первый попавшийся торговый центр, чтобы немного согреться и затем продолжить поиски. Предновогодняя суета и давка, знакомые с детства музыкальные композиции, яркие огни витрин и сверкающие елки- все перемешалось в голове. На мгновение я просто остановилась и закрыла глаза.
— Раз, два, три, — мне необходимо было собраться с мыслями. — Четыре, пять, шесть…
Удар. Что-то или кто-то чуть не сбил меня с ног.
— Простите, — донесся снизу тонкий детский голосок.