Ты проиграешь мне
Шрифт:
— Ты учил меня самостоятельно решать свои проблемы. В этой ситуации я поступлю также.
— Предупреждаю в последний раз: еще раз неуважительно поведешь себя по отношению к Андрею, я лишу тебя карманных денег. Соответственно, ты больше не сможешь посещать волейбольную секцию. Расставляй приоритеты, дочка. И не позорь меня больше перед отцом парня.
— Отнеси поднос на стол, — добавила мама, в согласии кивая на слова отца.
Смирившись с тем, что меня всегда будут учить жизни, я развернулась и молча вышла в сад, где уже собралось, по меньшей мере, человек пятнадцать.
Странный вопрос, ведь я давно уже знаю на него ответ. Просто он чертовски раздражающий, самовлюбленный, непоколебимый придурок, который при любом удобном случае пытается вывести меня из себя. А еще я влюблена в этого придурка и весьма безнадежно. Скорее это не любовь, а одержимость какая-то. И как я позволила этому произойти? Просто в один момент стала замечать, что смотрю на него уже по-другому: со странным томлением в груди, подчас даже запретным желанием поцеловать пухлые губы, складывающиеся в единую жесткую линию при моем появлении.
Моя ненависть — это всего лишь защитная реакция юного сердечка. Таким образом я пытаюсь отдалиться от него, чтобы побороть свои истинные чувства. Но они никак не желают покидать меня, еще больше притягивая к парню, который испытывает ко мне не больше любви, чем к настырному комару в раскаленную от духоты полночь. Будь возможность, так бы и размазал меня по твердой поверхности.
— Дочка, садись уже за стол, — позвала меня София Петровна, мать Андрея и, по совместительству, самая добрая женщина в мире. После моей мамы, конечно. — Чего ты разбегалась? Скушай шашлычок, а то на твою хрупкую фигурку смотреть больно.
— Правильно, мама, откармливай ее. Иначе ни один мужчина не посмотрит на этот суповой набор, — наклонившись со спины к моему уху, с издевкой прошептал низкий грубоватый голос.
— Андрей! Прекрати немедленно, — строго посмотрела на него София Петровна, откидывая на стол мятую салфетку.
Я проглотила крупный ком обиды, так как рядом со мной присел отец, решивший лично контролировать мое поведение. Вероятно, он не слышал последних слов парня, иначе обязательно заступился бы за меня.
— Не все любят жир, сынок, — произнес нейтральным тоном отец, тем не менее, ставя Андрея на место.
Все-таки услышал. Боже, спасибо тебе за такого отца.
Прыснув со смеху, я встретила взбешенный взгляд темно-карих глаз, которые всегда сравнивала с дорогим виски, искрящимся в мерцании одинокой свечи. Ох, как его уязвили слова моего отца. Да ладно, все знают, что он питает слабость к пышнотелым красавицам с громадными буферами. Ну, не совсем пышнотелым, но точно не чета мне. Единственной заметной выпуклостью на моем теле были ягодицы, которыми я гордилась больше, чем своими достижениями в школе. Все остальное же во мне было абсолютно посредственным и не привлекающим его внимания. Да что говорить, если он терпеть
Ну его к черту! Он и так уже занимает слишком много места в моей голове.
Но мои глаза против воли вновь вернулись к сидящему напротив меня черноволосому парню с хищными чертами лица, пронзительным взглядом и атлетической фигурой пловца, будоражащей самые тёмные фантазии.
Да он ходячий секс на палочке, не иначе. Так бы и вылизала его.
Остановить, озабоченная, куда тебя понесло?
Ошалев от собственных мыслей, я украдкой посмотрела на объект своего воздыхания, испугавшись, что он поймёт, о чем я думала. Тогда парень смело может праздновать свою победу, чего я допустить ну никак не могу.
— Дочь, что это ты такая красная? — Обеспокоенно спросила мама, занимая место рядом с отцом.
Нет, молчи! Не выдавай меня. Он сейчас обо всем догадается, — запаниковала я, боясь повышенного внимания к себе в данный момент.
Но Андрей и бровью не повёл в мою сторону, завязывая разговор со своим старшим братом. И на что я надеялась? На его безраздельное внимание к моей персоне? Еще чего. Его властное величество не снизойдет до убогих людишек (это я себя имела в виду).
— Ты уверен? Это может быть опасно, — услышала я тихий бубнеж с левой стороны и заинтересованно повернула голову вбок.
— О чем это вы шепчетесь? — Отвлекла я от разговора взрослых людей.
У них прям консилиум какой-то. Степан Васильевич, отец Андрея, что-то тихо объяснял моей матери, при этом активно жестикулируя руками. Заметив мой взгляд, направленный в их сторону, он напряженно застыл, обрывая разговор.
— Подслушивать нехорошо, — пожурила меня мама, на что я снисходительно закатила глаза.
— Шептаться тоже. Мне совсем не с кем поговорить.
Что правда, то правда. Вся здешняя молодежь сейчас была занята общением с Андреем. А когда такое происходило, я переставала участвовать в беседе, потому что парень не давал мне вымолвить ни слова, постоянно задирая своими каверзными шуточками.
— Андрюх! — Громогласно выкрикнул дядя Степа, напугав меня до чертиков.
Что он собирается делать? — Почувствовала я неладное каждой клеточкой своего тела.
— Да, пап? — Тут же отвлекся парень от всяческих разговоров, оборачиваясь к отцу.
— Ты почему Риту одну оставил?
— Я ей нянька что ли? — Опешил Андрей от такого обвинительного тона.
— Забыл про наш уговор? — Многозначительно сказал Степан Васильевич и посмотрел на меня. — Иди к ним, дочка. Рядом с Андреем как раз место свободно.
Нет, только не это. Он же собственноручно отправляет меня на растерзание дикому зверю, не важно, что это его собственный сын. Да я лучше просидела бы весь день, выслушивая скучные диалоги своих родственников, чем хоть минуту пробуду в компании Андрея, так и скалившегося при каждом моем медленном шаге.
— Садись, ягодка, — отодвинув для меня стул, он растянул губы в любезно-фальшивой улыбке. — Как дела?
— Нормально, — пробурчала себе под нос, готовясь уже выпустить наружу свои защитные иголки сарказма и язвительности.