Ты родишь мне после развода

Устинова Мария

Он подходит сзади. Лопатками я ощущаю его грудь. Берет за плечи и целует в висок.

– Спасибо, красавица.

За что благодарит – за ночь или кофе, непонятно. Он мягко улыбается, щекой прижимается к щеке, как огромный кот.

По спине бегут мурашки.

– Как насчет искупаться?

– У меня нет купальника, – бормочу я. – И ты ранен…

– А зачем тебе купальник? – с интересом спрашивает он. – От меня тебе скрывать нечего, а больше здесь никого нет.

Я заливаюсь краской.

– Может быть. Попозже, когда вода прогреется.

–

Иди в постель, – говорит он, когда вода закипает. – Не хочу здесь пить. Я сделаю.

Заворачиваюсь в плед на диване и наблюдаю, как Яров проворно делает две чашки кофе. Ох, вот бы так навсегда. Мечта. Уют, плед, дом на природе, любимый мужчина несет кофе в постель… Стоп. Я сказала – любимый?

Поражаюсь самой себе. В женщинах это неискоренимо. Ведь знаю же, ничего у нас не получится. Никакого крыше сносного романа. И мы не будем вместе. Я это чувствую так же, как шкурой ощущаю опасность. Так же отчетливо.

Яр садится рядом, я скромно беру чашку.

Он наблюдает за мной. А я не могу расслабиться. Как и вчера я смущена и скована. Лучше перевести разговор на него. Я только сейчас понимаю, что он смотрит по-кошачьи, так же беспардонно, спокойно, с любопытством.

– Как ты? – прикасаюсь к повязке, и ловлю его взгляд.

– Терпимо. Покажусь врачу, если что. Не думай об этом.

– Тебя уже второй раз из-за меня ранили.

– Получается, из-за меня.

– Да, – снова опускаю глаза, и делаю глоток кофе.

Хочется похвалить, потому что это он его делал, но это обычная растворимая дрянь из супермаркета.

– Выждем пару дней. Заодно приду в себя. Потом съездим в город, узнаем, безопасно ли вернуться.

– Что там произошло? Ты понимаешь?

– Пока нет. Его убрали, забрали бумаги – кто это был, с какими целями инициировали ограбление, не знаю.

Задумываюсь.

– Это связано с покушением на тебя, как считаешь?

– Не знаю. У меня есть знакомые в полиции. Увидим, что раскопают. По крайней мере, насчет Виктора можем больше не волноваться, – улыбается Яр. – Отличная новость. Но лучше пересидеть на дне, не будем искушать судьбу.

Я вздыхаю, понимая, что как только все закончится – мы расстанемся. Надо постараться принять это с достоинством, как бы ни было грустно.

После обеда, когда вода прогревается, мы с Яровым идем к реке. Сквозь ветви просвечивают солнце. Я чувствую себя свободной и умиротворенной. Так хорошо!

На уже знакомом поваленном дереве я оставляю платья, и ныряю в теплую, как парное молоко, воду. Речка неглубокая, теплая до самого дна. Только время от времени ног касаются прохладные языки течения, вызывая восторг, смех и желание побарахтаться, как маленькой.

Подгребая руками, держусь около берега, Яров наблюдает за мной.

– Тебе не холодно?

– Вода отличная! – кричу я. – Жаль, что тебе сюда нельзя! Если повязка промокнет, менять не на что! У нас бинтов мало!

Искупавшись, выбираюсь на берег, выжимаю волосы и сажусь рядом.

– Какая ты скользкая, – Яров обнимает

меня, зарывшись лицом в шею. – От тебя рекой пахнет, как от русалки.

Я снова смеюсь. Мне дико нравится происходящее. Все словно отодвинулось назад – мои неудачи, брак, трудная работа, проблемы, даже вчерашнее нападение. Я словно оказалась в отпуске, в котором не была ни разу за всю трудовую жизнь. В отпуск ездила один раз – после выпуска перед тем, как искать работу. Еще вчера меня трясло от волнения и страха за Яра после стычки. А сейчас хорошо, словно я классно отдохнула.

Наклоняюсь, срываю одинокую ромашку.

– Пойдем в поле, – зову я, его я видела в прошлый раз, когда искала землянику. Оно начиналось с другой стороны леса. Сейчас сплошь усеяно летними полевыми цветами.

Выходим к полю, и я начинаю собирать цветы. Набираю букет из сине-красных-желтых цветов. Девясил, колокольчик, цикорий, ромашки, горечавка. Удивительно, но помню почти все. Я думала. Давно все позабыла, но нет, бабушки наука не выветрилась из головы. Многие из трав можно будет насушить – для чая и настоев.

Букет я ставлю в импровизированную вазу из обрезка бутылки. Пристраиваю цветы на стол. Полевые цветы делают кухню нарядной. Замечаю, что Яр одевает рубашку в зале.

– Ты куда?

– Наведаюсь в магазин, нужно кое-что докупить. Запасы к концу подходят.

– Можно с тобой?

– Конечно.

Сажусь в «ягуар», мы уже второй день в этой чаще, хочется увидеть живых людей. До города не доезжаем. Яр сворачивает в село.

– В город пока опасно соваться, – говорит он. – Закупимся здесь.

В селе оказывается неожиданно приличный супермаркет, хоть и с урезанным, по сравнению с городом, ассортиментом. Я хожу между рядов, Яр катит тележку. Мы похожи на обычную пару, выбравшуюся в выходные, чтобы закупиться на неделю.

– Холодильника нет, – напоминает он, когда я останавливаюсь перед прилавком с мясом.

При виде отличного говяжьего стейка, довольно дорогого, дико хочется есть.

– Можно сейчас приготовить, – говорю я, и беру два куска.

Затем покупаю пять пачек макарон – с запасом, чтобы оставить в доме. Пять банок тушенки. Несколько банок сардин и ветчины. Упаковку спичек, свечей. Запас мыла и соли. Я напоминаю отшельника, выбравшегося из леса ненадолго. Затем в тележку попадает несколько пачек риса разных видов, упаковка фасоли, сахар, кофе и чай. Кофе покупаем подороже, не сговариваясь останавливаясь на одной и той же марке.

На кассе вываливаем огромную гору покупок. Кассир смотрит на нас с удивлением, но воздерживается от комментариев. Через полчаса мы возвращаемся в лесной дом.

Пока раскладываю покупки, которые даже не все умещаются в шкафах, понимаю, что засиделась и хочу обратно в город.

Жутко скучаю по сестре. По городскому шуму. Мы здесь несколько дней, а такое чувство, словно я отлично отдохнула.

– Мне нужно позвонить, – говорит Яр с серьезным лицом, и я понимаю, что он будет звонить по делу.