Ты свое получишь («Он свое получит» или «Возврата нет»)
Шрифт:
Она повернула голову и встретилась с ним глазами. И снова его пробрала дрожь. Любовь, которую он прежде всегда читал в ее глазах, исчезла. Казалось, на него смотрит совершенно незнакомый человек.
– Нет, не купалась, – ответила она. Голос звучал надтреснуто и жестко.
– И зря. Тебе пошло бы на пользу. Пойдем поедим. Я проголодался. А ты?
Она пристально посмотрела на него.
– Ну, и как она, Гарри? – спокойно, даже слишком спокойно спросила она. – Оправдала ожидания?
Он замер. И тут жаркая волна гнева захлестнула его.
– Ты это о чем?
– Как
Гарри поднялся.
– Заткнись! – рявкнул он. – Я не намерен слушать весь этот бред!
– Почему бред? Ты же всегда гордился, какой ты замечательный любовник, разве не так? Почему же я не могу спросить, устроила ли она тебя?
– Говорят тебе, заткнись, значит, заткнись!
– Только не говори мне, что ты в нее влюбился, – продолжала Глория. – В это мне трудно поверить. Единственный человек в мире, к которому ты способен испытывать это чувство, это ты сам. Просто в ней есть новизна, молодость, свежесть, верно, Гарри? В отличие от меня. Дешевой, опостылевшей мелкой шлюшки, которая на какое-то время привлекла твое внимание. Разве не так?
Гарри с размаху ударил ее ладонью по лицу. Так сильно, что голова у нее откинулась назад. Она не двинулась с места, только вся сжалась и сидела неподвижно, уставившись на него; лицо – мертвая белая маска.
– Я предупреждал тебя, заткнись, – сказал он, стоя над ней. – Напросилась, вот и получила. Теперь слушай. Я хотел расстаться с тобой по-хорошему. Но после всего этого мне плевать! Между нами все кончено. Собирай свои вещи и проваливай! Я с тобой покончил, раз и навсегда. Я не шучу. Дам тебе тысячу долларов и вали отсюда! Поняла?
Она смотрела на него, глаза ее сверкали.
– Никуда я не пойду, Гарри, – произнесла она еле слышным, похожим на шелест голосом.
– Нет, пойдешь! – крикнул он. – И придется тебе с этим смириться. Между нами все кончено. И тебе нечего здесь больше делать. Кроме того, так будет безопаснее. Если Борг до сих пор идет по следу, то нам лучше разойтись в разные стороны. Ты сама по себе, я сам по себе. Если желаешь, можешь сегодня здесь переночевать, я согласен. Перейду в другой домик. Но только, чтобы завтра утром в мотеле и духу твоего не было. И мне плевать, куда ты пойдешь. Подцепишь нового хахаля, вот пусть он о тебе и заботится. У тебя будет тысяча долларов, как раз хватит, прежде чем он тобой займется!
Лицо ее окаменело.
– Тебе так просто от меня не избавиться, – тихим, но жарким шепотом произнесла она. – Никуда я отсюда не уйду.
Он смотрел на нее, ему не нравился холодный огонек, мерцавший в ее глазах.
– Не валяй дурака. Не останешься же ты здесь, зная, что я этого не хочу.
Она не ответила.
– Послушай, ты, идиотка, ну неужели ты не понимаешь, что я с тобой завязал? – он повысил голос.
– Не завязал, Гарри.
Он видел, как на ее щеке медленно проступали красноватые следы его пальцев. Ему стало стыдно, и он отвернулся.
– Завязал, – сказал он. – Да что ты, в самом деле? По-английски, что-ли, не понимаешь?!
– Ты только думаешь, что завязал, на самом деле – нет.
– Слушай, я не желаю больше себе трепать нервы. Это конец. Сегодня я могу оставить
– Раньше входила. Или я ошибаюсь?
– Не заводи шарманку, – нетерпеливо произнес он. – Что было, то было. И прошло. И нечего разводить сантименты. Я доставлял радость тебе, ты – мне. Мы квиты. И нечего разыгрывать трагедию на пустом месте. Тебе же не впервой, когда тебя посылают, а? Твой приятель Делани поступил точно так же. И другие тоже, разве нет? Так что тут нет для тебя ничего нового, и ты это прекрасно знаешь. Между нами все, принимай это как есть и заткнись.
Следующие ее слова его удивили.
– Не дашь мне сигаретку? Я все свои выкурила, пока ждала тебя, Гарри.
Он швырнул пачку ей на колени.
– Я ухожу, – сказал он и направился к гардеробу. Открыл дверцу и вынул два своих костюма.
– Не выйдет, – сказала она. – И повесь свои тряпки на место. Никуда ты сегодня не уйдешь.
Он в растерянности замер.
– Ты хочешь сказать, что уходишь ты?
– Нет. Я тоже никуда не пойду. Мы останемся здесь, Гарри. Мы поженимся.
Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Он так рассвирепел, что готов был ударить ее снова. Едва сдержался.
– Что ты мелешь, а? Сбесилась, что ли?
– Мы не только поженимся, но и станем партнерами в деле, Гарри. И впервые за всю свою жизнь ты будешь делать, что тебе велят!
Он стоял, не двигаясь.
– Ты совершенно сдурела, если думаешь, что со мной можно говорить таким образом. – Голос его звучал хрипло. – Между нами все кончено. Я не желаю тебя больше видеть!
Она улыбнулась, и от этой улыбки у него мороз прошел по коже.
– Ты до сих пор, наверное, ничего не понял, Гарри. У тебя нет выбора. Если не будешь делать, что тебе говорят, я вызову полицию и объясню, где следует искать Гарри Грина.
Слова Глории отчетливо доносились до Борга, который стоял, прислонившись к стене коттеджа возле раскрытого окна, затянутого легкой занавеской.
«Если не будешь делать, что тебе говорят, я позвоню в полицию и объясню, где следует искать Гарри Грина».
«Выходит, я оказался прав, – подумал он, перемещая свою тушу в более удобное положение. – Не зря проделал весь этот путь в Майами. Выходит, этот длинный смазливый парень и есть Гарри Грин. Сроду бы не подумал! А ведь ходил за ним целый день!» Его жирную злобную физиономию прорезала волчья ухмылка.
Что ж, длинный и утомительный день закончился для него очень удачно. Рано утром он вышел из отеля, что возле аэропорта, и взял такси. Адрес этой девицы Грейнор он узнал из телефонного справочника. Доехал до резиденции Грейноров на Франклин-Рузвельт-Бульвар и припарковался возле ворот. Ждать пришлось довольно долго – серо-голубой «бентли» выехал только без двадцати двенадцать. Преследовать его особого труда не составляло. Он видел, как встретились Гарри и Джоан. Держась на почтительном расстоянии, наблюдал в мощный бинокль, как они занимались любовью, и весь оставшийся день крутился поблизости. Когда они, наконец, расстались, Гарри привел его к мотелю, а затем и к коттеджу.