Ты только попроси
Шрифт:
Мое разбитое наслаждением тело прогибается, и после мощной атаки, еще больше придавливающей меня к спинке дивана, Эрик выходит из меня, упирается головой мне в спину и громко рычит. По моей попке что-то течет. Он распластывается на мне.
Некоторое время мы остаемся в такой позе. Он на мне. На моей спине. Наш учащенный пульс должен прийти в норму. Мы не в силах говорить. В комнате звучит песня «Девушка из Ипанемы».
Эрик освобождает меня, и я тоже поднимаюсь.
На мне только блузка. Он застегивает брюки и довольно улыбается. Ему понравилось, что
— Пошел вон! — требую я. — Это мой номер.
Он молча смотрит на меня.
Его глаза, которые еще несколько секунд назад смеялись, теперь холодны. Вернулся Айсмен, а это наихудшая версия Эрика. Не способная промолчать, я кричу:
— Кто ты такой, чтобы без спроса входить в мой номер?
Он не отвечает, и я продолжаю кричать:
— Кем ты себя возомнил? Почему ты так обращаешься со мной? Думаю… Я думаю, что ты ошибся насчет меня. Я не твоя шлюха…
— Что ты сказала?!
— Что слышал, Эрик, — продолжаю я, заметив в его глазах недоумение. — Я не твоя шлюха, чтобы ты входил и трахал меня тогда, когда тебе захочется. Для этого у тебя есть Аманда. Великолепная сеньорита Фишер, готовая сделать для тебя все, что ты только пожелаешь. Когда ты собирался мне сказать, что вы с ней вместе? Ты уже спланировал трио между нами, не посоветовавшись со мной?
Он не отвечает.
В его взгляде вижу злость, огонь и замешательство.
Его дыхание становится ровным, но глубоким. Я хочу, чтобы он ушел. Хочу, чтобы он исчез из моего номера, пока из меня опять не выскочила гадюка и не наговорила еще худших вещей.
Но Эрик не шевелится. Он ограничивается только взглядом. Разворачивается и уходит. Дверь за ним закрывается. Я невольно подношу руку ко рту и, не в силах сдержать эмоции, плачу.
Принимаю душ.
Мне нужно смыть с себя его запах.
Когда же выхожу из ванной, мне становится понятна одна вещь. Мне нужно срочно отсюда уехать. Открываю ноутбук и резервирую билет в Мадрид. В одиннадцать часов вечера я уже сижу в самолете, мысленно перечитывая записку, которую оставила для Эрика на кровати и которую, уверена, он прочтет.
«Сеньор Циммерман,
я вернусь в воскресенье вечером, чтобы продолжить нашу работу. Если вы решите меня уволить, дайте знать, чтобы я отменила поездку».
22
В пятницу я просыпаюсь и смотрю на часы. Не верю своим глазам: 13.07. Я столько проспала!
Хорошо, что сестра не наведалась — она еще не знает о моем возвращении. Не хочется ничего ей объяснять.
Выйдя из спальни, первым делом ищу мобильный телефон. Он спокойно лежит в сумочке. Пропущены два звонка от Ракель, два — от Фернандо и двенадцать — от Эрика. Вот это да!
Я не отвечаю ни на один из них. Не хочу ни с кем разговаривать.
Я снова начинаю злиться и решаю сделать генеральную уборку. Когда я в ярости, прибраться в квартире — лучшее
В три часа дня мое жилище напоминает конюшню. Вещи в одном месте, моющее — в другом, мебель передвинута… но мне все равно. Я — королева этого дома, и сама здесь все решаю. Подпевая звучащей по радио песенке, я наконец забываю о том, что засело в моей голове.
Вдруг у меня просыпается дикое желание что-нибудь погладить. Глажу платье, юбку, две блузки, а когда перехожу к футболке, взгляд останавливается на лежащем на полу красном мячике. Я сразу же вспоминаю Курро, моего любимого Курро, и слезы застилают мне глаза… Но вдруг я визжу от боли. Я сильно обожгла руку утюгом.
Нервно смотрю на предплечье.
Оно красное, как футболка сборной Испании по футболу, и на нем отпечатался рисунок утюга с кружочками. Больно… больно… больно… Чертовски больно! Продолжая стонать от боли и размышляя над тем, подставить руку под холодную воду или помазать зубной пастой, скачу по квартире. В конце концов, умирая от боли, решаю вызвать «скорую».
В семь часов вечера я уже на осмотре у врача.
Да здравствует быстрота «скорой помощи»!
От боли у меня мелькают звездочки перед глазами. Милая женщина-врач осторожно поливает ожог какой-то жидкостью и накладывает повязку. Прописывает болеутоляющее и отправляет меня домой.
С неимоверной болью в перебинтованной руке отправляюсь искать аптеку.
Как это обычно бывает, ближайшая аптека — в какой-то глуши. Купив все необходимое, возвращаюсь домой, измученная и раздраженная болью. Подойдя к подъезду, слышу позади:
— Не вздумай больше уезжать, не предупредив меня.
Его голос меня парализует. Он злит меня, но в то же время придает сил. Мне нужно было его услышать.
Поворачиваюсь и вижу, что в метре от меня стоит мужчина, который сводит меня с ума. У него серьезное выражение лица. Не знаю почему, я поднимаю руку и с глазами, полными слез, говорю:
— Я обожгла руку утюгом, и она жутко болит.
Он меняется в лице.
Смотрит на повязку, затем на меня, и вся его самоуверенность пропадает. Айсмен исчезает, уступая место Эрику. Эрику, которого я обожаю.
— Боже мой, малышка, иди сюда.
Я подхожу, и он осторожно обнимает меня, стараясь не зацепить руку. Вдыхаю его аромат, и меня переполняет счастье. Несколько минут мы стоим не двигаясь, а потом я слегка шевелюсь, он приближает свои губы к моим и дарит мне короткий, но сладкий и нежный поцелуй.
Он никогда меня так не целовал. Наверное, это удивление отпечаталось на моем лице.
— Что с тобой?
Прихожу в себя и улыбаюсь.
Он поцеловал меня с нежностью!
Вручаю ему ключи от квартиры:
— Замок в подъезде сломан… дерни, и двери откроются.
Он делает то, о чем я попросила. Берет меня за руку, и мы поднимаемся на лифте. Открыв двери квартиры, он осматривается и бормочет:
— Что, черт возьми, здесь произошло?
Я улыбаюсь.
— Генеральная уборка, — отвечаю, осматривая окружающий нас хаос. — Когда я в гневе, меня это успокаивает.