Ты умеешь хранить секреты?
Шрифт:
— Неужели? — шепчу я, нервно приглаживаю волосы. — Боже! Как глупы люди!
Мимо проходят две девушки, и мы замолкаем.
— Эмма, прости, что не сказал тебе этого раньше, — тихо просит Джек. — Я знаю, что причинил тебе боль. Все это выглядело так, словно я тебе не доверяю. Но… пойми, это не моя тайна. И поделиться ею можно далеко не с каждым.
— Верно, — киваю я. — Ты прав. Я вела себя глупо.
Неловко вожу мыском туфли по гравию, не зная, что сказать. Мне и вправду стыдно. Следовало сразу понять, насколько это важно дня Джека. Он не стал бы лгать. И если говорил, что дело деликатное и запутанное, не нужно было допытываться.
— Об этом знают очень немногие. Только те, кому я доверяю.
Он в упор смотрит на меня, и у меня перехватывает горло. Кровь снова бросается в лицо.
— Не опоздаете? — весело кричит кто-то.
Мы одновременно вздрагиваем. К нам приближается женщина в черных джинсах.
— Спектакль начинается! — объявляет она с сияющим видом.
Меня словно грубо вырвали из сна, надавав пощечин.
— Я… мне нужно идти. Посмотреть, как танцует Лиззи, — шепчу я.
— Да. Конечно. Что ж, тогда я тоже пойду. Собственно, это все, что я хотел сказать. — Джек медленно поднимается, делает несколько шагов, но тут же возвращается. — И еще одно, — добавляет он, помолчав. — Эмма, я понимаю, последние дни тебе пришлось нелегко. Но все это время ты была образцом сдержанности, тогда как я… тебя подвел. Поэтому хотел еще раз извиниться.
— Ничего. Все в порядке, — киваю я.
Джек снова поворачивается, и я, изнывая от тоски, смотрю, как он не торопясь идет по двору.
Он решился приехать в эту дыру, чтобы посвятить меня в свою тайну. Большую, важную тайну.
Хотя вовсе не был обязан делать это.
О Боже. О Боже.
— Подожди! — вдруг слышу я свой голос, и Джек сразу останавливается. — Ты… не хочешь пойти со мной?
И с облегчением вздыхаю, когда его губы растягиваются в улыбке.
Пока мы шагаем-к дверям, я набираюсь храбрости заговорить:
— Джек, мне тоже нужно кое в чем признаться. Это связано с тем, что ты только сейчас сказал. Вчера я кричала, что ты разрушил мою жизнь.
— Помню, — сухо роняет Джек.
— Ну так вот: возможно, я была не права. Вернее… — Я осекаюсь. — Вернее, совсем не права. Ты не разрушил мою жизнь.
— Нет? — уточняет Джек. — Попробовать еще раз?
Я невольно хихикаю:
— Нет!
— Нет? Это твое последнее слово?
Он вопросительно смотрит на меня, и я разрываюсь между надеждой и дурными предчувствиями. Мы оба молчим. Я чересчур тяжело дышу.
Джек с неожиданным интересом смотрит на мою руку.
— «Я покончила с Джеком», — читает он вслух.
Господи, какой позор!
В жизни больше не буду писать на руке. Никогда!
— Это просто… глупость… и ничего не значит… не обращай… — лепечу я.
К счастью, в сумочке раздается громкая трель мобильника. Слава Богу! Кто бы там ни оказался, я его люблю!
Поспешно вытаскиваю трубку и нажимаю зеленую кнопку.
— Эмма, ты всю жизнь будешь мне благодарна! — доносится пронзительный голос Джемаймы.
— Ты о чем?
— Я все уладила! — торжествующе заявляет она. — Всегда знала, что я настоящая звезда! Что бы ты делала без меня…
— Джемайма, как… — Что-то мне не по себе. В голове словно раздается предостерегающий вой сирены. — О чем ты?
— Плачу Джеку Харперу той же монетой, глупышка! Стараюсь вместо тебя! И пока ты сидела сложа руки, пока вела себя как тряпка, я все взяла на себя.
Я холодею.
— Э… Джек, извини, — стараясь изобразить радость, улыбаюсь я. — Мне необходимо… поговорить.
Спотыкаясь, спешу в дальний угол, подальше от любопытных ушей.
— Джемайма, ты же дала слово, что не будешь ничего делать! Клялась своей лучшей сумочкой от «Миу-Миу»!
— У меня никогда не было сумочки от «Миу-Миу»! — вопит Джемайма.
Она спятила. Окончательно спятила.
— Джемайма, что ты наделала? — хриплю я. — Объясни, что ты натворила?
У меня голова идет кругом. Сейчас она скажет, что поцарапала его машину. Только не это! Только не это!
— Око за око, Эмма! Этот человек бессовестно предал тебя, и мы еще покажем ему! Так вот, я сейчас сижу с очень симпатичным парнем по имени Мик. Он журналист, пишет для «Дейли уорлд»…
У меня кровь застывает в жилах.
— Бульварный писака?! — выдавливаю я наконец. — Джемайма, ты рехнулась!
— Не будь узколобой провинциалкой! — огрызается Джемайма. — Бульварные писаки наши друзья! Они как частные детективы, только бесплатные! Мик переделал для мамочки кучу работы! У него нюх как у гончей! И ему не терпится раскрыть маленький секрет Джека Харпера. Я рассказала ему все, что мы знаем, но он хочет перемолвиться с тобой словечком.
Да я сейчас сознание потеряю! Этого просто не может быть.
— Джемайма, послушай, — говорю я тихо, размеренно, словно пытаюсь убедить психа отойти от края крыши. — Я не желаю раскрывать секреты Джека. Ясно? Я пытаюсь обо всем забыть. Немедленно останови этого.
— Ни за что! — упрямится она, как капризный ребенок. — Эмма, не будь жалкой дурой! Нельзя позволять мужчине вытирать об тебя ноги и молча все сносить! Ты должна показать ему. Мамочка всегда говорит…
Из телефона несется визг автомобильных шин.
— Ой! Небольшая авария! Перезвоню позже!
И все смолкает.
Я цепенею от ужаса. Немного опомнившись, лихорадочно тыкаю пальцем кнопки, набирая номер Джемаймы, мне отвечает автоответчик.
— Джемайма, — начинаю я, как только слышу гудок, — Джемайма, немедленно остановись. Ты должна…
Заметив рядом улыбающегося Джека, я поспешно прикусываю язык.
— Сейчас начнется. — сообщает он и, очевидно, что-то сообразив, спрашивает: — Все в порядке?
— Лучше некуда, — отвечаю я сдавленно и убираю телефон. — Лучше… некуда.