Ты умрешь следующей
Шрифт:
— Знаешь, — ответила Джованна, — я немного приукрасила эту историю. Но я действительно что-то слышу, правда, только ночью.
Джованна посмотрела ей в глаза, на этот раз взгляд был серьезный, и Дэда поняла, что сейчас она доверит ей тайну или в чем-то признается. Дэда растерянно улыбнулась.
— В общем, это любопытная, но несуразная и противоестественная история.
— А тебе не нравятся леденящие душу истории, правда? — Джованна улыбнулась и подняла руку.
Дэда подумала, что она собирается погладить ее по щеке,
— Ты, значит, думаешь, что и между нами, в наших отношениях, было что-то противоестественное? — она не уточнила когда, но подумала, что Джованна поняла.
— Да нет, я так не думаю. С твоей стороны точно не было странного поведения, да и со стороны других девочек. Мы были нормальными, может, со своими причудами, но нормальными. Хотя… — Она стала серьезнее. — Хотя была та, как же ее звали, Рита, вот она, да, была странная и совсем ни на кого не похожа. Для нее секс вообще не существовал. Ты помнишь?
— Я ничего не хочу помнить, — ответила решительно Дэда.
— Вот та девочка, ее звали Ритой, была странной. И кто знает, как сложилась ее жизнь, — прошептала Джованна.
— Меня это не интересует, и я ничего не хочу об этом знать, — ответила Дэда и побежала вверх по лестнице.
Ты любила их всех — кого больше, кого меньше, но ты любила всех, ты наблюдала за ними и преследовала их в течение всех этих лет, наполненных взлетами и падениями. Ты была как бы их садовником и тайно присматривала и наблюдала за ними трепетно и внимательно.
Потом решила, что настал момент собрать их.
Сейчас, именно сейчас, пока не поздно.
Наконец Мария-Луиза вернулась к себе в комнату. Она повернула к Дэде свое припухшее лицо, посмотрела покрасневшими глазами и попыталась улыбнуться.
Дэда почувствовала себя стервой.
— Мария-Луиза! Я очень сожалею, но не обижайся, извини меня, — Дэда присела на краешек кровати поближе к ней и взяла подругу за руку. Мария-Луиза собрала в кулачок ворох носовых бумажных платочков и состроила жалкую гримасу.
— Мне тоже жаль. Я не могу пользоваться никакой косметической продукцией. Эта проклятая аллергия!
Дэда пристально посмотрела на подругу, не выпуская ее ладонь из своих рук. Лучше было бы утопить ее в бассейне…
— Ты успокоилась? — Мария-Луиза посмотрела на Дэду снизу вверх изучающим взглядом, но рука продолжала теребить жемчужные бусы. — Если бы я тебя не любила, я давно послала бы тебя ко всем чертям.
— Да, Мария-Луиза, я успокоилась, — вздохнула Дэда. Ну, а что еще можно было здесь сказать? Мария-Луиза никогда этого не поймет.
— Конечно, ты была права, — продолжила беспечно болтать Мария-Луиза, посматривая на ногти. — Эта обстановка меня нервирует. Я поболтала
— Ее расчленили, я знаю, — сказала Дэда со скучающим видом.
— Нет, ее разделали как тушку! Но не только это. Я чувствую себя не в своей тарелке. Ты не в счет, но другие какие-то чужие, и это меня тяготит.
— Ну что ты, мы здесь лишь со вчерашнего вечера.
— Для меня это уже слишком долго, — сказала решительно Мария-Луиза, — я остаюсь здесь только из-за тебя.
— Ну тогда я благодарю тебя за твою жертвенность.
— Не за что. Я хотела, чтобы ты это знала. Но не хотела бы, чтобы ты чувствовала свою вину.
«Да, как же», — подумала Дэда, но вслух сказала:
— Конечно же, нет, к тому же если я здесь, то в этом только твоя заслуга, если помнишь.
Мария-Луиза расчесывала волосы и сделала вид, что не слышала слов Дэды.
— Ты когда-нибудь вспоминаешь тот приезд сюда? Тот бардак, который мы здесь устроили… ты помнишь?
Дэда оказалась в невыгодном положении.
Они об этом никогда не вспоминали. Только однажды, сразу же после того, как это произошло. Но тогда они сказали сами себе: что сделано, то сделано. Больше разговоры на эту тему не возникали… Они ведь были совсем девчонки.
Мария-Луиза словно прочитала ее мысли.
— Мы были всего лишь глупыми девчушками. Никто не смог бы нас обвинить в том, что произошло. Тебе тоже так кажется? О боже, я думаю, что не такая уж хорошая идея была возвращаться сюда. Именно сюда, когда в мире есть столько замечательных мест. И как эта мысль могла прийти в голову глупой Пьере?
Но Дэда ее больше не слушала. Она была уже за дверью комнаты, спустилась по лестнице и вышла из дома.
Она обернулась и посмотрела на виллу.
Всего несколько часов назад она точно так же смотрела на виллу, радовалась солнцу, чувствовала себя счастливой и спокойной. А потом заметила тень в окне своей комнаты, и все пошло иначе, все изменилось.
Неужели это правда? В тот момент все изменилось? Или много-много раньше?
Да, она, конечно же, могла уехать.
Могла повернуться, пойти вдоль аллеи, усыпанной гравием, уйти и не возвращаться. Чемоданы привезла бы Мария-Луиза, а если нет, то и черт с ними.
Да, Дэда могла уйти, но знала, что она этого не сделала бы.
Будто под невидимой тяжестью, Дэда сгорбилась и пошла в лом.
Выбеленные стены, неоштукатуренные потолки, огромные разных размеров балки из древесины, пропитанные олифой, так же как и почерневшие огромные и тяжелые двери. Чуть потертый, но блестящий паркетный пол, старинные персидские ковры.