Ты уволена! Целую, босс
Шрифт:
Что за шуточки?
– Ужицкая, во вторник мы вылетаем на встречу с Мендельсом, - оторвался от планшета шеф, и лифт остановился, выпуская нас в тихий сумеречный коридор девятого этажа.
– Поэтому сегодня собери все документы по слиянию. Часть из них в секретариате, часть в бухгалтерии, остальные на флешке в папке «Милан». Распечатай на «Монстре».
Папка Милан? Мы летим в Италию! Ура!
– Что такое «Монстр»?
Мы остановились у двери, и Стрельников достал ключ.
– Девочки в секретариате тебе покажут. И сделать это надо быстро!
– Он кинул мне на стол флешку и прошел в свой кабинет.
–
Я закатила глаза и пошла заправлять кофемашину. И все закрутилось...
В бухгалтерии меня встретили напряженным молчанием и повышенной внимательностью.
– Быстро ты нашего женоненавистника окрутила, - словно невзначай сказала Анна, высокая, худая, вечно растрепанная.
– Почему это Стрельников женоненавистник?
– тут же, словно только и ждали команды, включились в разговор скучающие женщины.
– Вспомни, как Мариночка страдала от его многочисленных любовниц!
– Ой, тоже скажешь, страдала! Ну, Ольга, расскажи, как он в постели?
– с самым заговорщицким видом спросили у меня.
– Как бревно!
– совершенно честно ответила я и, прихватив папки, под смех бухгалтеров вышла из кабинета.
Зато в секретариате на меня смотрели волком.
– Ольга, ну и как скоро ты сменишь фамилию с Ужицкой на Стрельникову?
– с таким доброжелательным лицом, что хотелось в него плюнуть, обратилась ко мне Светлана Алексеевна, главная кобра в этом серпентарии.
– Да меня пока своя фамилия вполне устраивает, - вернула я ей улыбочку.
– Мне нужен «Монстр».
– Если бы Герман женился на всех, с кем спит, у него был бы гарем, - встряла в разговор силиконовая блондинка, кивком головы указывая мне на допотопный компьютер, музейной редкостью возвышающийся в углу.
– Иришка, не будь такой злой, - с ласковым укором пожурила ее Светлана Алексеевна, с жадностью наблюдая за моей реакцией.
– А это она от зависти, что ее в гарем не берут, - не удержалась я, направляясь к «Монстру'».
Не оправдываться же мне перед этими гадюками? Все равно, даже если я расскажу правду, никто не поверит.
– Лучше быть единственной, чем одной из многих, - фыркнула блондинка и деликатно поправила грудь.
– Я познакомилась с парнем, и в субботу мы летим в Прагу'. Твой Масик же, кроме шоколадки, ни на что не расщедрится.
Упс! Я чуть не выронила флешку, услышав ее слова. Генрих совсем с дуба упал? Тащить вот ЭТО на свадьбу родителей? Что у брата в белокурой башке? Да и вообще, как можно влюбиться в сплошной силикон?
– А почему компьютер называется «Монстр»? — спросила я, чтобы сменить тему, а то Светлана Алексеевна уже рот открыла, готовясь задать очередной вопрос.
– Потому что он стар, как этот мир, в нем нет выхода в интернет, и он гудит, как издыхающий динозавр.
– А откуда вы знаете, что динозавры гудели?
Иришка закатила глаза и отошла к шкафам.
– На нем распечатывают особенно важные документы, - пояснила мне одна из девушек, не принимающая участия в разговоре, но с алчным интересом ожидающая скандала.
– А ты правда встречаешься с Германом Андреевичем?
– Нет, я просто подрабатываю его водителем.
– А...
Мне явно не поверили, потому что когда я закрывала дверь гадюшника, говорить начали все одновременно, и ясно было, какая тема на ближайшие пару дней будет самой популярной.
В офисе я подшила документы в папку и положила на стол Стрельникову. Самого его не было, поэтому я спокойно занялась почтой, а когда закончила, взгляд упал на конверт. Черт, я про него и забыла.
Вскрыла и вытряхнула содержимое на стол.
Три фотографии и записка...
Часть 16
«Милая Ольга Романовна, как вы считаете, обрадуется ли ваш отец публикации этих снимков? Фотографии первых трех страниц проекта договора с Мендельсом помогут нам забыть об этом недоразумении». И адрес в «Телеграмме», куда сбросить фотки.
Они меня за тупую наивную блондинку держат? С фотографий на меня смотрели Стрельников без рубашки с полуспущенными штанами и я. Я хорошо получилась. Прям вся такая страстная и трепетная лань. Причем синяки и ссадины на теле Германа оказались заретушированы, и, судя по фото, у нас была прелюдия. Прямо на фоне рабочего стола... В кабинете главного юриста корпорации, чье имя до сих пор ни разу не мелькало в светской хронике. Как и имя моего отца. Максимум, что он позволял, это фотографии на благотворительных мероприятиях и встречах в правительстве. Да уж... папа рад не будет, однозначно. Да он будет в бешенстве! Репутация - это то, за чем он следит с маниакальной одержимостью. И все мои объяснения папочка размажет одной лишь фразой: «Почему ты не отправила его в медпункт?» Который, кстати, в фирме оснащен по последнему слову техники и даже имеет свой рентген-кабинет.
Я аккуратно сложила фото в конверт и решительно направилась в кабинет шефа. Итак, судя по ракурсу, снимки сделаны из угла и сверх}'. Я задрала голову в поисках скрытой камеры, затем целенаправленно обыскала весь кабинет. Действовала, как детектив из американских боевиков. Даже в цветочном горшке поковырялась! И ничего не нашла!
И тогда я позвонила единственному человеку, кому могла довериться, папиному телохранителю и друг}' Семену. Причем в лучших традициях шпионских боевиков - с автомата в фойе. Всегда удивлялась, зачем в современных офисах телефон-автомат? А сегодня прониклась моментом и обрадовалась предусмотрительности дизайнеров и проектировщиков.
– Привет, Семен!
– Привет, малышка. Что стряслось?
– Ну... меня пытаются шантажировать! Вот!
Он внимательно меня выслушал, а потом сказал то, о чем я и сама думала:
– Через полчаса расскажи об этом Стрельникову. Но не раньше! И веди себя, как ни в чем не бывало. Ты же у нас актриса.
Я почувствовала, как он улыбается по ту сторон}' телефона. Ну да... когда мне было двенадцать, я закатила отцу истерику, что хочу сниматься в кино. И так я достала своего спокойного папулю, что он куда-то позвонил, и меня пригласили на просмотр. Пробовалась я на роль мертвой девочки. Часовой грим, потом полная обездвиженность и три предложения мычащим голосом полуразложившегося зомби... Это было фиаско! Полный провал! Мало того, что меня, оказывается, камера не любит, так я еще и текст постоянно забывала! В общем, на пятнадцатом дубле я поняла, что никогда не буду актрисой! Не хочу! Потом, лет через пять, я заподозрила, что папа договорился, и меня специально прогнали через все круги ада, но быть звездой мне перехотелось. Зато все до сих пор мне это вспоминают!