Ты в моём декабре

Ветер Морвейн

– С чего ты взяла, что меня может заинтересовать кто-то вроде тебя? – поинтересовался Джеймс, перестав кашлять.

Эрика пожала плечами и покосилась на него.

– Просто, – сказала она, – ты был такой грустный, и я подумала… тебе точно нужно с кем-то переспать.

– Я не альфа, чтобы все мои горести выходили из тела вместе со спермой.

– Вот как, – Эрика наконец повернулась к нему и выдохнула дым – но, конечно же, не ему в лицо, а чуть в сторону – чтобы не раздражать. —Значит, тебе в самом деле есть о чём грустить?

Джеймс отвернулся.

– Тебе-то что?

Эрика пожала плечами и тоже уставилась на поток проезжавших мимо

машин. Не так уже ей и хотелось тормошить этого секретаря. В конце концов, если уж идти на крайние меры – то можно было снять кого-нибудь ещё.

– Может, сначала в ресторан? – прозвучало у неё над плечом, и теперь уже Эрика с трудом подавила приступ кашля. А Джеймс уже в следующее мгновенье пожалел о том, что сказал. В его планах не было звать в ресторан хоть кого-нибудь: ни мальчиков, ни девочек, ни омег, ни бет, ни альф. Всё, чего он хотел, это остаться один. Или, всё-таки, нет… Джеймс не знал. Мысли о пустой каменной коробке, где всё наверняка пропахло фиалками так, что чувствовал даже он, давили. И будь у него в привычке клеить девочек на автобусных остановках, он бы, пожалуй, в самом деле отвёз стоявшее перед ним непонятное существо в какой-нибудь отель – просто потому, что сейчас ему было абсолютно всё равно, где и с кем быть.

Эрика пожала плечами – как показалось Джеймсу, несколько разочарованно. И снова уставилась мимо него. Джеймс, хоть и не имел обоняния как у альф, будучи почти профессиональным переговорщиком, сразу почувствовал, что теряет контакт. Почему-то его охватил страх.

– Пошли, – решился он наконец.

Ещё одна мысль проскользнула у него в голове – мысль о том, что Рене, может быть, ещё не ушла. И тогда пусть она увидит, что Джеймс вполне неплохо проводит время без неё.

Мысль эта появилась у Джеймса, когда они заходили во двор, и одолела его с такой силой, что, остановившись под окнами своей квартиры, он ухватил Эрику за плечо, толкнул к стене и, прижав всем телом, принялся страстно – как казалось ему – целовать.

Эрика немного растерялась, но, поразмыслив, решила, что стоит ответить на поцелуй – учитывая, чем они собираются заниматься через часок.

К её разочарованию, дело свелось к простенькой игре языков, совсем не возбудившей её – но Эрика решила, что это ничего. Спутник был довольно красив, так что Эрике вполне искренне хотелось увидеть, что прячется под пиджаком. А в крайнем случае свой огонёк она могла распалить и сама.

По дороге к дому, а затем и на лестничной клетке – аккуратно установив Эрику перед глазком – Джеймс прижимал её к стене ещё несколько раз. Руки его умело и бережно шарили по телу Эрики, хотя и не столько возбуждали, сколько заставляли погрузиться в подобный неге приятный полусон.

К тому времени, когда они наконец преодолели порог, Эрика уже сама хотела, чтобы Джеймс не прекращал её обнимать – но тот, оказавшись в просторном холле, оглядел квартиру и будто бы заледенел. И покосился на Эрику так, что той показалось, что Джеймс вот-вот выгонит её.

– Я в душ! – торопливо сказала она, решив, что хозяин квартиры вряд ли выставит её, если Эрика будет практически голой. Да и к тому же её в самом деле хотелось постоять под тёплой водой.

Глава 3

В душе у Джеймса пахло фиалками и ещё какими-то цветами – так что, едва прикрыв за собой дверь, Эрика оглушительно чихнула. Посмотрела в большое зеркало в минималистичной раме, висевшее на стене, и недовольно потрогала опухшую скулу.

Рэм порой грозился, что врежет

ей – но до дела не доходило никогда. Он, как и все альфы, предпочитал не делать, а говорить.

Рэм при всех своих достоинствах – представленных по большей части в виде толстого кошелька и рельефных бицепсов, потому что характер у альфы был так себе, а знаменитый узел если кого и вдохновлял, то только омег – был до жути ревнив и болезненно любил контроль. Он мог позвонить Эрике, находившейся в командировке, в три часа ночи и попросить показать свою постель через скайп. Или, например, позвонить в самый разгар деловых переговоров, чтобы выяснить, как идут дела – в этом случае следовало отвечать, иначе нежная душа альфы могла серьёзно пострадать.

Поначалу он нравился Эрике – иначе, в конце концов, зачем бы пускать его в себя? И дело тут было не только в деньгах. Скорее в том, что Эрика чувствовала за альфой силу, и сила эта её зачаровывала.

– Это всё первобытный инстинкт, – любила говорить её омего-сестра, – беты должны подчиняться альфам, как в стаях в древнейшие времена.

– А омеги? – ядовито интересовалась Эрика.

– А омеги должны ложиться под них, – честно отвечала сестра, – так установила судьба.

Эрика не верила в судьбу, которая не уготовила в своих сетях места для неё. Альфы и омеги имели истинных, беты – никогда. Но всё же должна была признаться самой себе, что не слишком-то любит управлять. Ей куда больше нравилось просто делать своё дело хорошо.

Рэм, казалось, мог дать ей то, чего она хотела. Но с каждым днём становилось всё более ясно, что ничто в жизни не даётся легко. В комплексе с респектабельным ухажёром, которому завидовала вся семья, Эрика получила домашнего деспота, настолько неудержимого в постели, что порой хотелось уползти от него под кровать.

Рэм не был у Эрики первым альфой, но он был самым долгим. Мощь его не шла ни в какое сравнение с главарём школьной банды, который согнул Эрику пополам, едва той исполнилось шестнадцать лет. На Бена, её кавалера на втором курсе, который каждую неделю заводил себе новых омег, Рэм тоже не походил. И хотя он был лучше этих двоих – и всех других – с ним же и приходилось тяжелее всего, потому что только он мог доставить Эрике настоящую, не телесную, но душевную боль.

Порвать с ним, казалось, означало вырвать кусок себя самой. Но Эрика знала, что есть вещи, которые нельзя терпеть, и есть грани, которые нельзя переступить.

Что делать дальше, она не представляла – оставалось надеяться, что Рэм не наберётся наглости сунуться в банк, где Эрика работала последние несколько лет, и что-нибудь про неё наплести. Секс с клиентами, само собой, никто не поощрял.

Эрика вздохнула и принялась раздеваться, больше не глядя на своё потрёпанное лицо.

Стянув мокрую одежду, она ощутила, что всё тело покрылось гусиной кожей, и поспешила было забраться под душ, но воду включить не успела: дверь приоткрылась, и в проёме показался Джеймс со стопкой махровых квадратиков в руках.

Глаза его невольно скользнули по бёдрам Эрики: для девушки довольно узким и даже немного угловатым. Мягкие бугорки маленькой груди были открыты его взору и острые башенки сосков делали их беззащитными на вид.

Джеймс поднял глаза, румянец выступил на его щеках, но вместо того, чтобы прокомментировать свой приход, он выпалил только:

– Вот! – бухнул полотенца на стиральную машину и поспешил скрыться за дверью.

Эрика не совсем поняла, что произошло, но сделала вывод, что впечатление она всё-таки произвела.