Ты всего лишь Дьявол
Шрифт:
— Да… Но машина в последнюю минуту прибавила скорость. То есть, я нажал на педаль, и она немного рванулась вперед, а потом остановилась.
— Да-а… очень интересная у вас машина… особенно любопытен двигатель… Сначала замирает, а потом вдруг оживает… Ну, ничего. Вы никого не встретили во время столь продолжительного ремонта?
— Нет, — Дюк потряс головой.
— Но вы бы заметили кого-нибудь идущего по дороге?
— Я не уверен в этом. Однако ваш тон…
— Мой тон не имеет значения. Мы ищем истину, а не более или менее
— Нет, я никого не видел… — Дюк снова потряс головой. — Но я не понимаю, почему…
— О господи! — Джо встал и начал прогуливаться по комнате, провожаемый взглядами обоих мужчин. — Дорогой доктор, неужели вы хотите, чтобы мы поверили всему этому?
Он остановился и резко повернулся к сидящему врачу.
Дюк прикрыл глаза. Потом открыл их и спокойно посмотрел на Алекса.
— Меня это совершенно не интересует… Меня в чем-то подозревают? Если так, я прошу разрешения вызвать адвоката. Мне не нравится все это.
Он встал.
— Нет, — Паркер приблизился к нему. — Вас ни в чем не подозревают. Если мы хотим, чтобы вы говорили правду, то, как вы знаете, мы имеем право этого требовать… Но мы не имеем права вас вынудить…
— Вот и хорошо… — Дюк направился к двери. — Я ответил на все ваши вопросы. Теперь я могу быть свободен?
— Разумеется… — Джо кивнул головой. — Вы совершенно свободны. Но, как мне кажется, не только вы и я знаем, что вы делали в лесу, кроме попытки ремонта изумительного двигателя вашего автомобиля.
Дюк остановился и медленно повернулся к Алексу. На его лице выступил румянец, и Алекс подумал, что уже третий человек из опрошенных сегодня свидетелей краснеет при разговоре с полицией.
— Что вы имеете в виду?
— Вероятно, нечто меньшее, чем вы, доктор. Но вы пока свободны. Мы благодарим вас.
Дюк открыл было рот, словно хотел что-то сказать, но потом резко повернулся и вышел.
Глава XXII
Дьявол нарисованный
Джоан Эклстоун находилась в своей комнате на втором этаже. Когда они постучали, дверь приоткрыл Николас и тихо сказал:
— Она плачет…
— Мы ненадолго… — Алекс проскользнул в дверь, а за ним Паркер. — Мы хотим задать вашей жене пару вопросов и сейчас же уйдем, а вас прошу подождать в своей комнате…
Джоан встала с кресла у окна. На ее лице виднелись слезы, и Алекс подумал, что он никогда бы не ожидал от нее столь сильной эмоциональной реакции на смерть отца, к которому при жизни она, казалось, относилась довольно сдержанно.
— Примите наши сердечные соболезнования и извинения, миссис Робинсон, но мы должны задать вам несколько вопросов. Один из них весьма щепетильного свойства. Очень прошу вас овладеть собой и быстро ответить…
— О, я постараюсь… — ответила она тихо.
Дождь заканчивался. Гроза уходила, глухо гремя за невидимым горизонтом. Приближалась тишина с затухающими мягкими всплесками теплых капель.
— Я могу остаться здесь? — спросил Николас.
— Если вы подождете у себя в комнате, мы будем вам очень благодарны. Это отнимет не больше двух минут.
— Хорошо… — Николас развел руками. — Только прошу ее не расстраивать…
— О, Ник… — сказала она тихо. — Какое это сейчас имеет значение… — Ее голос снова перешел в плач, но она выпрямилась и, достав платок, совсем по-детски ребром ладони вытерла глаза. Робинсон вышел и тихо закрыл за собой дверь.
— Вы извините, что я не зажигаю верхнего света… — сказала Джоан. — Прошу вас, садитесь…
— У меня лишь несколько слов… — Джо глубоко вздохнул. — Мы должны, к сожалению, выяснить до конца все обстоятельства смерти вашей тетушки и сегодняшней трагедии. В состоянии ли вы в настоящую минуту отвечать ясно? Вы не слишком устали?
— Пожалуйста, спрашивайте… — Джо видел в слабом свете маленькой лампочки на столике болезненные черты ее изможденного лица. Но плечи Джоан были прямыми и голову она держала высоко.
— Вы знакомы с завещанием вашей бабушки?
— Нет… — Джоан потрясла головой. — Я никогда его не видела.
— А вы слышали о нем?
— Да. Бабушка говорила мне об этом уже давно, года полтора назад, а может, и раньше, перед тем, как ее разбил паралич. Она говорила, что я ничего не получу, если у меня не будет детей.
— Как вы приняли это известие?
— О… — она легко пожала плечами. — Меня это не очень тронуло. Я даже точно не помню, что она говорила.
— А вы действительно не хотите иметь детей?
Джоан замолчала. Потом тихо сказала:
— Я предпочла бы не говорить с вами на эту тему.
Алекс встал и подошел к ней.
— Миссис Робинсон, — сказал он тихо. — Я веду следствие по делу о смерти вашего отца. Еще не все ясно. Прошу вас не отказывать мне в помощи.
— Как? — Джоан стремительно встала и опять опустилась на кресло. — Вы хотите сказать, что… — она умолкла.
— Я очень прошу вас дать мне полную и точную информацию, которая кажется мне крайне необходимой. Иначе я не мучил бы вас вопросами, тем более сегодня.
Джоан закрыла глаза. Потом открыла их и посмотрела Алексу в лицо.
— Все думают, что я не хочу иметь детей, потому что спорт для меня важнее, — сказала она тихо. — Это неправда. И Николас, и я очень хотели бы иметь ребенка. Но, вероятно, его у нас не будет. Это… Это такой органический недостаток… какая-то мелочь, исправить которую врачи не в состоянии… Я никогда никому не говорила об этом, но я лечилась без перерыва два года. Я приезжала сюда и продолжала лечение… Агнес втайне от всех домашних сделала мне целую серию уколов. Но ничего не помогло… Это неправда, что медали интересуют меня больше, чем ребенок. Я бы завтра же бросила спорт, если бы… если бы…