Ты за моей спиной
Шрифт:
– Я сейчас усну, правда-правда, – обещаю я, чуть крепче обнимаю Белого за плечи и ложусь удобнее.
– Не-а, не уснешь, – посмеивается Федя мне в макушку и аккуратно ведет по моему телу ниже, запускает пальцы под ночную сорочку.
Всхлипываю, потому что завожусь моментально. А ловкие пальцы осторожно гладят меня, ласкают, дразнят.
Мне хватает нескольких мгновений, чтобы расплавленный огонь потек по моим венам.
Я не очень грациозно, но все же быстро переползаю и сажусь верхом на мужа. Вижу даже в мягком полумраке его лукавый
За те месяцы, что мы с Федей в браке, я научилась не краснеть. Да, я все еще слегка смущаюсь при свете дня, но ночью становлюсь более раскованной. Федя научил меня не бояться своих желаний. И сейчас я иду у них на поводу.
Впрочем, мой Белый только приветствует их. Подхватывает меня под бедра, точно пушинку, и медленно насаживает на себя. Наши стоны звучат в унисон, а я закрываю глаза от правильного и волшебного чувства наполненности. Всякий раз я оказываюсь не готова к этим эмоциям, словно наша с Федей близость случается впервые.
Я медленно раскачиваюсь, купаюсь в одобрительных и горячих взглядах любимого. Я чувствую, как пульсирует его плоть во мне. И взрываюсь удовольствием под протяжный низкий стон моего Феденьки.
Ласковые руки укладывают меня обратно на постель. Неспешные нежные поцелуи снимают капельки пота с висков, и я улыбаюсь, парю в этой нежности.
Для всех Федя Белый – жуткий, опасный, жесткий. А для меня он мой Феденька, которого я люблю больше жизни.
– И я тебя, родная, – говорит мне любимый на ухо, а я, улыбаясь, проваливаюсь в сон, чтобы открыть глаза только утром, отдохнувшей и полной сил.
Глава 17
– Дал слово, держи. Мужик ты, или кто?
– Угу...
– И мать больше не расстраивай.
– Ну, па!
– Я все сказал, – стоит на своем Федор, – открывай рот.
Под тяжелым и неумолимым взглядом отца Борька Белявский вздыхает и послушно открывает рот. Молочный зуб держится, что называется, на ниточке. Но мальчишка упрямо не желает от него избавляться.
Федя пытается скрыть улыбку. Забавно наблюдать за тем, как его пятилетний сын демонстрирует силу характера. Упрямый он у них с Надией получается. На самом деле, Белый гордится сыном, а особенно дочкой. Пацана держит в строгости, а принцессу балует, за что регулярно получает нагоняй от жены.
Федя смеется, когда любимая пытается его вразумить, доказать, что-то. Но Белый все равно балует дочь игрушками и прочими не очень нужными малышам вещами. У сына тоже всего вдоволь, и игрушек, и любви, и ласки. Просто Белый хочет вырастить из пацана мужика, а не тряпку.
Вот и сейчас, когда молочный зуб уже почти выпадает, Федор настаивает на том, чтобы его вырвать, заодно и сестренке Ясмине показать пример, потому что девочку приходится возить к дантисту, и под дикий ор удалять молочный зуб. А ведь там уже и следующий готов смениться, тоже начинает шататься.
– Может, к зубному? – негромко предлагает Надия.
– Не надо! – торопливо возражает Борька. – Я сам!
– Ну, сам, так сам, – хмыкает Белый и терпеливо ждет, пока мальчик, вздыхая, берет в руку чистую белоснежную салфетку.
– А на хоккей поедем? – уточняет Боря с надеждой и после кивка отца добавляет: – После завтрака? Я уже собрался.
– А Борька плакса! – весело кричит Ясмина, а Надия негромко шикает на дочь. Принцесса невероятно гордится тем, что ее зубы начинают меняться раньше. Еще и брата дразнить не забывает.
– Ничего не плакса! – возражает сын и под одобрительным взором отца передает ему салфетку.
Внутри завернут тот самый молочный зуб. И теперь можно смело хвалиться мальчишкам во дворе и всей родне, что Боря сам вырывает себе молочные зубы.
– Пойдем, прополощем, – предлагает Федя и берет стакан с подготовленным Надией раствором.
Мужчины закрываются в ванной. Белый видит, что в глазах сына стоят слезы.
Федя присаживается перед сыном на корточки. Заглядывает в серьезное лицо.
Сейчас, за закрытой дверью ванной, Боря дает слабину. Шмыгает носом. Трет рукавом щеку.
– Права Яська, я плакса, – всхлипывает Боря. – Какой я после этого мужик?!
– Знаешь, Борис, – очень серьезно говорит Белый и ласково ерошит волосы на затылке сына. – Иногда и мужики плачут.
– Правда? – Боря вскидывает на отца глазки-пуговки, а Белый тепло улыбается и кивает.
Этот маленький секрет остается между Федей и его родной девочкой. Никто и никогда не видит тех слез, скупых, мужских, горячих. Только Надия. Но Белый знает, этот секрет остается навсегда между ними.
День, когда эмоции рвут Белому крышу, незабываемый. В этот день рождаются близнецы: Борис и Ясмина.
Роды начинаются внезапно. Пусть Федю и готовят врачи, хором утверждают, что преждевременные роды при многоплодной беременности – не редкость. Но все равно Белый оказывается не готов к такому раскладу. И ведь сумки все собраны, с докторами все нюансы оговорены, да и палата уже ждет Надию. Однако наступает день, когда на телефон Феди прилетает звонок.
Белый старается далеко от Надии не уезжать, но по закону подлости именно в тот момент оказывается в загородном особняке Варгиновых, а Надия – в городе, в их квартире. И как назло, пробки, час-пик. Белый чувствует, что должен быть не здесь, а рядом с малышкой.
На телефон Федя отвечает, не задумываясь.
– Да, родная! – говорит Федя и нетерпеливо запрыгивает в тачку. Его не было четыре часа. Но охрана крутится рядом с малышкой. И опять же, Шамиль неподалеку. У Белого все схвачено. Наверное.
– Белый, ты, главное, не паникуй, – заговаривает Шама, а Белый чуть отводит телефон, проверяет, может, ошибается, путает абонентов. Но нет, Шамиль действительно звонит с телефона Надии.
– Хреновое начало, – роняет Федя и срывает джип с места. – Говори!