Тяжелый танк «ПАНТЕРА» [Первая полная энциклопедия]
Шрифт:
На 1 марта 1945 года в запасных частях сухопутных войск числилось 711 танков и самоходных орудий всех типов, из которых «пантеры» составляли четвёртую часть — 189 машин. Однако большинство этих танков были небоеспособны или находились в очень плохом техническом состоянии.
Запасные части были подготовлены к боевым действиям на передовой в качестве одного из последних актов отчаяния для того, чтобы остановить продвижение союзных войск как на западе, так и на востоке Германии. Ниже приводится список запасных частей, имевших на вооружении, среди прочего, и танки «Пантера». Однако этот список является далеко не полным, так как приказы часто менялись из-за постоянно ухудшающейся для немецких войск ситуации.
Запасное танковое соединение «Остзее» в составе остатков штаба 104-й танковой бригады, штаба танкового полка «Кобург», 5-го
На этом фото хорошо видно написание тактического номера на «Пантере» № 824 52-го танкового батальона и эмблема 8-й роты — голова пантеры (красного цвета) с разинутой пастью (АСКМ).
Запасное танковое соединение «Тюрингия» в составе штаба танкового полка с танковой школой «Берген» 1-го и 300-го учебных танковых батальонов. Известно, что на 2 апреля 1945 года 300-й учебный танковый батальон имел 2 «пантеры», 1 Pz.IV и 3 штурмовых орудия.
Запасное танковое соединение «Вестфалия» в составе 11-го и 500-го учебных танковых батальонов на 2 апреля 1945 года насчитывало 8 «пантер», 17 «тигров», 2 Pz.II, 4 Pz.IV, 2 штурмовых орудия и истребитель танков «Хетцер».
Советско-германский фронт
Как уже говорилось выше, первыми убыли на фронт 51-й и 52-й танковые батальоны «пантер», сведённые в 39-й танковый полк. Последний в общей сложности имел 200 танков, полученных в период с 10 по 31 мая 1943 года.
За месяц, остававшийся до начала боевых действий, 39-й танковый полк сумел обеспечить боевую подготовку экипажей «пантер» только на взводном уровне. Слаживание подразделений на уровне рот и батальонов вообще не проводилось, боевые стрельбы из «пантер» также были редким явлением. Кроме того, новые танки имели огромное количество недостатков и конструктивных недоработок. Позднее прибытие на фронт — последние подразделения 39-го танкового полка прибыли в район предстоящих боевых действий только к 4 июля — не позволило должным образом подготовить «пантеры» к атаке. Командиры и экипажи не успели достаточно хорошо изучить карты и провести разведку местности, установить связь с соседними подразделениями и т. п. А так как выход в эфир был запрещён (из соображений секретности), то производить настройку радиостанций «пантер» пришлось уже в ходе атаки. Например, 3 июля 1943 года в журнале военных действий 48-го танкового корпуса была сделана запись о том, что «танки „Пантера“ не имеют навыка тактического взаимодействия в составе батальона, а радиосвязь между отдельными машинами не отработана на практике».
Брошенная немцами «Пантера» № 824 52-го танкового батальона. Июль 1943 года. У этой машины 45-мм снаряды пробили маску орудия и заклинили пушку (АСКМ).
В результате всего этого в первых же боях возникли неточности в командовании, ошибки в боевом построении «пантер», проблемы в передаче приказов из-за слабо организованной связи. Например, приказания на изменение направления атаки в разгаре боя доходили до экипажей слишком поздно, в результате чего полк нёс большие потери.
Кроме того, ситуацию усугубляли механические поломки и пожары двигателей в «пантерах», что увеличивало потери. Например, 3 июля во время марша от железнодорожной станции к линии фронта из-за возгорания двигателей полностью сгорело два танка.
Ещё до начала боевых действий в операции «Цитадель» немецким командованием был утверждён план формирования 10-й танковой бригады. По этому плану в состав бригады включался танковый полк панцергренадерской дивизии «Гроссдойчланд» («Grossdeutschland») и 39-й танковый полк «пантер» (упоминаемое во многих источниках название «Пантер-бригада» не соответствует действительности и не подтверждается немецкими документами). Командиром бригады назначили полковника Деккера. Но командир танкового полка «Великой Германии», граф фон Штрахвиц, остался недоволен подобным решением, что впоследствии отрицательно сказалось на ходе ведения боевых действий.
«Пантера» с башенным номером 434 из 51-го танкового батальона, подбитая артиллерийским огнём. Июль 1943 года. Под установкой дымовых гранатомётов просматривается нарисованная голова пантеры (АСКМ).
Кроме того, из-за плохой организации формирования командование и штаб бригады не могли покинуть Берлин до 3 июля. Из-за спешки, царившей перед отправкой в район боевых действий, штабные подразделения не успели укомплектовать положенной по штату техникой, танками и автомашинами. Поэтому на фронте спешно сформировали штабную группу из офицеров 39-го танкового полка во главе с полковником Деккером. Группа получила два танка «Пантера» и несколько автомобилей (из 51-го и 52-го танковых батальонов) и штабной бронетранспортёр Sd.Kfz.251/6 из дивизии «Гроссдойчланд». Техника штаба полка и большая часть штабных офицеров прибыли на фронт только 11 июля 1943 года, в самый разгар наступления.
Несколько слов об окраске и маркировке «пантер» 39-го танкового полка. Судя по фото, машины имели двух- или трёхцветный камуфляж — по жёлтой окраске наносились полосы-разводы зелёного или коричневого цвета (или одновременно обоих). Какой-то единой системы в окраске «пантер» не существовало: каждый экипаж «наводил» камуфляж сам, между собой танки отличались расположением и формой полос, а в составе одной роты встречаются машины как с двухцветным, так и с трёхцветным камуфляжем. Все «пантеры» 39-го танкового полка имели тактические трёхзначные номера чёрного цвета с белой окантовкой, высотой примерно 40–45 сантиметров. Первая цифра номера соответствовала номеру роты в 51-м батальоне роты с 1-й по 4-ю, в 52-м — с 5-й по 8-ю), вторая — номеру взвода и третья — номеру машины во взводе. На кормовом листе башни размер номера обычно был примерно в три раза меньше, чем на бортах. Но судя по всему, единой системы в этом вопросе не было. Например, на некоторых «пантерах» 51-го батальона размер тактического номера на заднем листе был такой же, как на бортах. Машины штабов батальонов имели номера с «I 01» по «I 08» и с «II 01» по «II 08» (для 51-го и 52-го батальонов соответственно), а штаба 39-го полка — с «R 01» по «R 08».
Две фотографии подбитой «Пантеры» с башенным номером 434. Июль 1943 года. Хорошо видны пробоины от 45-мм бронебойных снарядов в кормовых листах корпуса и башни. На корме видна надпись мелом «Ильин 26/7» (АСКМ).
Единственной эмблемой, использовавшейся на машинах 39-го танкового полка, была голова пантеры с разинутой пастью. Наносилась она на бортовых и кормовом листах башни при помощи трафарета, а в отдельных случаях затем дорисовывалась кистью в ручную. По всей видимости, эта эмблема не являлась полковой, так как на машинах штаба 39-го танкового полка она отсутствует.
Судя по фотографиям, эту эмблему имели все танки 52-го танкового батальона, причём на машинах 5-й роты голова была белого цвета, в 6-й роте синего, в 7-й — чёрного, в 8-й — красного. А вот на «пантерах» 51-го батальона эта эмблема почти не встречается. Исключением были танки 1-й роты № 121 и 144 и «Пантера» 4-й роты № 434. А так как на других машинах 1-й и 4-й рот эта эмблема не встречается, то, видимо, на вышеупомянутых машинах она наносилась по личной инициативе экипажей. Исходя из этого, логично предположить, что нанесение эмблемы было сделано по инициативе командования 52-го танкового батальона на машинах 5—8-й рот. 51-й батальон (а также машины штаба полка) такой эмблемы не имели, но некоторые экипажи батальона рисовали её по своей личной инициативе.