Тяжелый танк «ПАНТЕРА» [Первая полная энциклопедия]
Шрифт:
«Пантера» с бортовым номером 633, подбитая 76-мм бронебойным снарядом в кормовой лист. Июль 1943 года (АСКМ).
«Пантера», подбитая на подступах к Харькову. Август 1943 года. На танке отсутствуют тактические номера и эмблемы, вероятно, машина была получена на пополнение в ходе боёв (РГАКФД).
В последующих боях 9-10 июля
12 июля части 10-й танковой бригады были выведены из боя и сосредоточены в районе высоты 260,8 для приведения себя в порядок. Предполагалось, что утром следующего дня бригада атакует Берёзовку для обеспечения флангового удара дивизии «Гроссдойчланд» с запада. Но сильно пересечённая местность и неожиданные ливни не позволили сосредоточить части в срок и подвести горючее и боеприпасы. Наступление, в котором участвовало 6 Pz.III, 24 Pz.IV и 36 «пантер», началось 14 июля в 5 часов утра. В течение дня немцы немного продвинулись, но огнём противотанковых орудий и контратаками танков они были остановлены. Из-за больших потерь 10-й танковой бригаде был подчинён 6-й танковый полк из состава соседней 3-й танковой дивизии, но из-за царившей неразберихи связаться с ним так и не удалось. Продолжение наступления имело мало шансов на успех, так как практически все боеприпасы были израсходованы в течение дня. К вечеру 10-я танковая бригада имела боеспособными l Pz.III, 23 Pz.IV и 20 «пантер», потеряв безвозвратно 3 Pz.IV и 6 «пантер».
Следует отметить, что несмотря на усиленную работу ремонтников 39-го танкового полка — они ремонтировали ежедневно до 25 «пантер» — поддерживать боеспособность подразделения на нужном уровне они не могли. И это несмотря на то, что дефицита в запчастях не было, так как их в спешном порядке приходилось самолётами доставлять с заводов на фронт.
Подбитая командирская «Пантера» штаба 39-го танкового полка (на башне виден тактический номер R 04). Август 1943 года. Скорее всего, эта машина поступила на пополнение штаба после потери первой машины R 04, фото которой приведено выше (РГАКФД).
Для эвакуации «пантер» с поля боя в полку имелось 4 «бергепантеры» (по две в каждом батальоне) и 19 18-тонных полугусеничных тягачей, затем были доставлены ещё 14. Для транспортировки каждой подбитой «пантеры» требовалось три тягача. Но, несмотря на все принимаемые меры, потери были довольно внушительными. Например, к 19 июля 51-й батальон имел в строю 33 танка, 32 требовали ремонта и 31 потерян в боях. 52-й батальон к этому же времени имел 28 боеспособных «пантер», 40 танков требовали ремонта, четыре отправили для восстановления в Германию и 24 были потеряны.
К 15 июля штаб 10-й танковой бригады и полк «пантер» фон Лаухерта (на тот момент в нём имелось 44 боеспособных «пантеры», в том числе 3 командирских) вывели из состава дивизии «Гроссдойчланд» и подчинили непосредственно штабу 48-го танкового корпуса.
В период 15–17 июля 1943 года по приказу главного командования сухопутных войск 51-й танковый батальон передал все свои «пантеры» 52-му батальону 39-го танкового полка, и 18 июля убыл за получением новой матчасти. К этому времени 51-й батальон записал на свой счёт (по немецким данным) 150 подбитых и уничтоженных танков, при этом потеряв безвозвратно 32 «пантеры». В течение 17–20 июля люди, автомобили и другая техника батальона были погружены в эшелоны и со станции Богодухов отправлены в Брянск.
По состоянию на утро 19 июля 1943 года 52-й танковый батальон 39-го танкового полка насчитывал 61 боеспособную «пантеру», 72 требовали ремонта, 4 отправили на ремонт в Германию и 55 списали как безвозвратные потери. К этому количеству стоит добавить 5 оставшихся в строю командирских «пантер», имевшихся в штабе 39-го танкового полка (3 машины из 8 к этому времени были потеряны). Чуть позже, 21 и 31 июля 1943 года, на пополнение 52-го батальона поступило 12 новых «пантер» (двумя партиями по 6 машин).
Борт башни «Пантеры» № 535, проходившей испытания обстрелом на полигоне в подмосковной Кубинке. Хорошо видна эмблема в виде головы пантеры. Мелом обведены пробоины от 76 и 122-мм бронебойных снарядов (ЦАМО).
Об эффективности действий 39-го танкового полка можно судить из рапорта командира 10-й танковой бригады полковника Деккера, направленного генералу-инспектору танковых войск Г. Гудериану 12 июля 1943 года:
«Господин генерал!
Согласно Вашему приказу докладываю о первых результатах операции, о возникших трудностях и моих впечатлениях после возвращения в штаб бригады, откуда я был вызван в соответствии с приказом. Замечу, что положение дел в моё отсутствие было весьма плачевно, о чём и сообщаю далее…
На следующий день (6 июля) в результате атаки 300 танков бригады мне удалось дойти до второго оборонительного рубежа. После каждой успешно завершённой такой атаки при минимальных потерях я, согласно приказу, докладывал генералу фон Кнобельсдорфу (командиру 48-го танкового корпуса. — Прим. автора).
Танковая бригада действовала совместно с дивизией „Гроссдойчланд“. В танковом полку „Гроссдойчланд“ было восемь рот Pz.IV и рота „тигров“. Командовал полком граф фон Штрахвиц, находившейся на танке „Лев“. Взаимодействовать с ним во время атаки было весьма затруднительно, так как он предпочитал действовать самостоятельно и не отвечал на позывные по радио. В конце концов, когда мне было приказано прибыть в штаб к генералу фон Кнобельсдорфу, фон Штрахвиц предпринял совершенно не поддающиеся логике действия, приведшие в результате к необратимому оголению фланга. Таким образом, в результате бездарных тактических манёвров мы потеряли 12 „пантер“, которые подорвались на минах и были уничтожены путём поражения в уязвимые для них боковые стороны.
В целом, если говорить о „пантерах“, то они вполне хороши, несмотря на некоторые проблемы с запуском двигателя и его слабую защищённость. В отличие от „Тигра“ бортовая броня не является неуязвимой для 76-мм противотанковых снарядов. Орудие танка по своим качествам является исключительным».
Советский офицер у подбитой «Пантеры» 39-го танкового полка (бортовой № 535). Июль 1943 года. Танк получил две пробоины 76-мм снарядами в левый борт корпуса (цифра 2) и две 45-мм пробоины в правый борт башни (цифра 1). На башне, помимо номера, виден тактический знак в виде белой головы пантеры (ЦАМО).
В другом письме Гудериану Деккер называл причиной больших потерь танков «Пантера» неумелые действия командира танкового полка дивизии «Гроссдойчланд» фон Штрахвица, который «использовал „пантеры“ 39-го танкового полка как идиот».
По мнению Штрахвица, причиной больших потерь стало «ускоренное формирование штаба бригады и его позднее прибытие на фронт, недостаток времени для уяснения задач, слабая разведка и, наконец, недостаток доверия между командованием 10-й танковой бригады, полка „пантер“ и танкового полка дивизии „Гроссдойчланд“».
В целом эффект, произведённый действиями полка «пантер», оказался ниже, чем ожидало немецкое командование. Например, начальник штаба 48-го танкового корпуса Ф. Меллентин писал: «Танки типа „Пантера“ не оправдали возлагавшихся на них надежд: их легко можно было поджечь, системы смазки и питания не были должным образом защищены, экипажи не имели достаточной подготовки».