Тяжесть короны
Шрифт:
— У судебного писаря красивый почерк, — заметила Летта, заглядывающая мужу через плечо.
— Это я писала, — потупившись, призналась я.
— Очень изящно, — снова похвалила тетя. — Читается легко.
На этом обсуждение документа временно закончилось. Но ненадолго.
— Странная печать, — пробежав глазами документ, недоверчиво нахмурившись, сказал Клод. — На других бумагах, что мне приходилось видеть, стоит лев.
— Правильно, так и должно быть, — подтвердила я.
— Но здесь грифон! — неприязненно подчеркивая последнее
— Это же королевская печать, — все еще не понимая сути претензий, ответила я.
Ромэр не вмешивался в разговор, только опять положил ладонь рядом с моей рукой.
— Нэйла, — видимо, призвав на помощь все свое спокойствие, продолжил допытываться Клод. Заметила, что бумага в его руках мелко задрожала, а на щеках дяди проступил румянец. — Я видел документы, написанные Стратегом во время войны и после, в последние четыре года. Печать на них была отражением герба и флага Шаролеза. На бумаге должен быть Шаролезский Лев.
— Нет, — я тряхнула головой. — Такие документы как вольная, помилование, некоторые договоры скрепляются именно королевской печатью. Я проверяла.
Клод хотел что-то возразить, но Летта положила руку ему на плечо и, глядя мне в глаза, спросила:
— Погоди. Ты хочешь сказать, в Шаролезе действуют две печати?
— Конечно.
Мне даже в голову не пришло, что такое заявление могло стать новостью. Но по лицам коренных ардангов видела, что да, к такому повороту они готовы не были. Выдержав долгую, оторопело-напряженную паузу, Клод попросил:
— Поясни.
Я несмело улыбнулась, пытаясь скрыть нервозность.
— Не думала, что и мне доведется рассказывать легенды…
Замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Глупо, конечно, но прежде, когда нужно было выступать в Совете, когда приходилось защищать свое мнение, всегда чувствовала за своей спиной силу, поддержку. Прежде опорой была корона. И, как бы странно это ни звучало, дополнительным стержнем, несмотря на мое к нему отношение, был Дор-Марвэн. Теперь же я осталась одна. Перед людьми, которые мне изначально не верят. Прикрыв глаза, постаралась сообразить, с чего начать, и, самое главное, успокоиться. Теплая ладонь Ромэра легла мне на запястье. Я выпрямила спину, расправила плечи, почувствовала, как на губы сама собой скользнула холодная уверенная улыбка. Нет, я не одна. Даже в Арданге я не одна.
— Шаролез, как государство, немногим старше Арданга, — вежливо начала я историческую справку, глядя в глаза Клоду. — Образовалось лет на сто раньше, когда дружеский союз заключили между собой три больших княжества. Алон, Леску и Кираос. Название «Шаролез» переводится с древнего языка как «Братство». В государственной символике перекликаются знаки трех родов. Алонский Лев на гербе и флаге, Ворон Леску на малом гербе, щитах и доспехах, Грифон Кираоса на королевской печати. Именно грифон, как символ правящей фамилии, дома Орисна. Я думала, это общеизвестные сведения.
Судя по реакции ардангов, эта часть истории соседнего государства была для них тайной. Но, к счастью, печать стала единственным камнем преткновения. Сам документ единогласно признали «мастерски составленным», что мне очень польстило. И мир в семье был восстановлен, поскольку Ромэр, наконец, завладел вольной. Думаю, он понимал, что мог получить ее в любой момент. Жаль, что ссорился из-за этого с родственниками, вопрос того совершенно не стоил. Тем более, я сразу почувствовала, как изменилось отношение ко мне Клода и Летты. Стало меньше вежливой дружелюбности, больше тепла. И это было очень приятно.
Клод сказал, что лучше выйти перед рассветом. Ромэр не спорил, а я и подавно. Пока ходила мыться, Ромэр заливал воском щели коробочки, Летта собирала нам еду в дорогу. Не знаю, о чем разговаривали в мое отсутствие, услышала только последнюю фразу. Очень довольная, лучащаяся радостью Летта мягко сказала мужу: «Она сама отдала». Пока тетя стелила племяннику постель, Клод поблагодарил меня за то, что добыла вольную.
— Я не представляю, как ты смогла достать эту бумагу. Понимаю, что просто это не было… И я восхищен. Спасибо тебе.
Я не стала говорить, что раздобыть бумагу с печатью было лишь полбеды. За эту услугу можно было действительно расплатиться так, как намекала Летта. Но на самом деле содержание документа представляло куда большую ценность. Ведь составить вольную правильно полудворянка, за которую я себя выдавала, просто не могла. Она бы не присутствовала на судебных заседаниях, не видела бы документы, не ознакомилась бы с правилами их оформления. Кроме того доступ к архиву судебных дел ни за какую плату получить нельзя.
Когда расходились по спальням, желали друг другу спокойной ночи. Следуя моему примеру, на ардангском. Мне было приятно доставить Ромэру и его родственникам удовольствие таким, в сущности, простым действием.
Заснуть, несмотря на усталость, получилось не сразу. Слышала, как Клод и Летта, в свою очередь выкупавшись, стараясь не шуметь, заходят через парадную дверь. Как поскрипывают ступеньки и половицы над головой.
— Ты думаешь, он пойдет на это? — сквозь дремоту услышала я тихий голос Клода.
— Думаю, да, — так же тихо ответила Летта.
— Но он не может не понимать, как воспримут ее окружающие.
— Думаю, он понимает, — вздохнула женщина. — И, кажется, ему все равно. Честно скажу, мне теперь тоже.
20
Вышли мы чуть позже назначенного часа. Припозднились самую малость. Я с непривычки не могла уложить волосы правильно, так, чтобы платки их закрывали. И Летте пришлось мне помогать. В теплом свете лампы женщина, отражавшаяся в зеркале, казалась близкой и почему-то растерянной. Она очень долго возилась с косами. Вспомнив, что в первый раз тетя справилась гораздо быстрей, я поняла, она хотела поговорить, но не решалась начать.