Тышлер: Непослушный взрослый
Шрифт:
Едва ли Юлий Лабас преувеличивает. Да ведь и у Тышлера были в эти годы и «оравы гостей», и «курорты», и романы, и вдохновенное творчество.
Этот взрыв энергии был отчасти ответом на ситуацию, отчасти — неким претворением той «новой чувственности», того энтузиазма и бесконечных ожиданий (пусть и не оправданных!), которые принесла с собой новая эпоха, взамен «угасающей», «эллинистической» эпохи модерна, символизма, декадентских течений и всеобщей разочарованности.
Люди духа с этими ожиданиями не прощались. Оставались идеалистами, пусть и с ироническими интонациями в голосе. Такого «густого воздуха» в России не будет уже никогда. По этой «смертельной» энергетике будут тайно тосковать уехавшие, попавшие
Откуда идут стойкие злые сплетни про Настю, Настасью Степановну Тышлер?
Судя по всему, большей частью от ее соперницы в начале 1930-х годов — Татьяны Аристарховой, Татоши (как она назовет себя в дневнике).
Невестка Татоши, жена тышлеровского сына от Аристарховой, через много лет напишет в неопубликованных воспоминаниях, что Настя была «белошвейка» (так, у дворян некогда были крепостные служанки — белошвейки) и сдавала Саше Тышлеру в Москве комнату. А потом он на ней женился (надо думать, из благодарности). Но она была скорее «слуга», чем жена.
Все эти сведения идут, конечно, от самой Аристарховой, которая Настю «жалела», а вышло, что сожалеть пришлось о ней самой. Хотя начиналось все головокружительно прекрасно и легко. (Впоследствии такую «легкость» Милан Кундера назовет «невыносимой».) Но наш герой ничего не планирует, отдаваясь течению самой жизни.
Кто она?
Татьяна Аристархова. В 1930 году (в начале романа) ей 27 лет. Она — актриса, по крайней мере, училась на актрису в театральном техникуме и институте и затем несколько лет (с 1923-го по 1926-й) служила в театре Мейерхольда.
Но Саша Тышлер застает ее уже скорее чиновницей при театре — она «ответственный секретарь Ассоциации новых режиссеров». В сущности, серьезной актерско-режиссерской карьеры она не сделала, но все время была «возле» театра. Внешне была очень эффектна, капризна (в жилах текла польская дворянская кровь), этакая Марина Мнишек, невысокая, пышноволосая, с чувственными губами, пухленькая. Это был, как мы помним, тышлеровский тип женщин. Такой была Юдеска (тоже актриса). Сходного типа будут Елена Гальперина и Флора Сыркина. Правда, они по типу не актрисы, а «интеллектуалки», «читательницы», к тому же «восточные красавицы» с выраженными семитскими чертами. Татьяна Аристархова — тоже не без интеллектуальных притязаний: владеет французским, немецким, отчасти английским и еще польским — сказывается дореволюционное среднее педагогическое образование, которое Татьяна, дочь штаб-ротмистра, получила в Санкт-Петербургском Павловском институте.
Не знаю, помогло ли ей это образование воспитывать сына Сашу Тышлера (младшего). Он ее без памяти любил, но Саша Тышлер (старший) все время за него беспокоился и «наставлял» взбалмошную Татошу в письмах. Но это потом.
В 1930 году — году встречи с Сашей Тышлером — Татоша замужем уже шесть лет, но брак или уже распался, или на грани распада. Муж — преподаватель биомеханики в театре Мейерхольда. У них двухлетняя дочь Таня. Дочь умрет от скарлатины в 1933 году, в пятилетнем возрасте, когда роман с Тышлером в основном «отшумит». Муж Татоши очень любит ходить по утрам в рюмочную напротив дома. Не из-за этой ли маленькой слабости он перешел на работу администратора в Госцирк? Потом уехал на полгода в Германию, откуда привез некую Маргариту. Итак, к 1930 году брак распался и без помощи Тышлера, — так что фраза Татоши из письма к тышлеровской сестре Тамаре, что из-за него она «ломает свою жизнь и жизнь других», — некоторое преувеличение. Жизнь не клеилась и так. Напротив, первоначально она, вероятно, предполагала с помощью такого легкого и обаятельного Саши все в своей жизни поправить. Впрочем, в основе всего была истинная страсть, захваченность, удивившая саму Татошу, всегда такую спокойную и благоразумную.
Свой роман она описала «по горячим следам событий», назвав его «неудачным по форме, но ярким по содержанию». Аристархова — актриса и театральный режиссер, «инсценирует» его, вставляя в свои записки отрывки высказываний Тышлера, его открытки к ней, свое письмо к Тамаре…
Заглянем в эти написанные от руки записки, чтобы понять, как ухаживал Саша Тышлер, чем привлекал женщин [107] . С этим романом связаны и его замечательные работы.
Предваряет Татоша свои записки словами о том, что встреча с Тышлером была для нее не легким эпизодом, а событием, перевернувшим всю жизнь. Будущее и впрямь подтвердит: Саша Тышлер — главная фигура в этой жизни и единственная большая любовь.
107
Рукопись записок, как и письма Тышлера к Аристарховой, хранится у наследников Татьяны Аристарховой.
Впервые они увидели друг друга 16 июня 1930 года на Олимпиаде искусств, когда шел грузинский спектакль «Ламара». (Поневоле несколько более панорамно видишь жизненную ситуацию тех лет — не только голод на юге России, аресты и ночные страхи, а еще и Олимпиада, где встречалась творческая интеллигенция разных мест страны.)
Саша Тышлер был окружен актерами Белорусского еврейского театра (мы знаем, что он оформил там множество спектаклей), но Татоша правильно подумала, что он — художник, а не актер. Получилось так, что вместе вышли после спектакля на улицу, сели в один и тот же автобус и одновременно друг другу улыбнулись, — и он «снял кепку». (Вероятно, это была какая-то особенная кепка, не кепка, а кепи — ведь Саша Тышлер в одежде эстет.)
Далее следует описание его внешности. Мы помним, как его описывали Лабас и Лучишкин, теперь слово влюбленной женщине: «…широкоплечий, крепкий, небольшой, но пропорционально сложенный, темный шатен, с правильными чертами лица — очень темными глазами, с особенной, только ему присущей прической, пробора почти не видно, спереди всегда волнистые волосы на макушке располагаются веером, вид у него молодой, задорный, немного мальчишеский, несмотря на 32 года. Он обладает исключительным обаянием, часто улыбается, и от улыбки, показывающей красивый рот и белые зубы, на щеках делаются ямочки, трогательные, милые, как он весь…»
Сейчас влюбленная, как кошка, она в будущем, уже как раздраженная кошка, будет ему мстить, нанося короткие неожиданные удары, а Саша Тышлер (редкий случай!) будет на нее сердиться и негодовать — то она забыла ему написать, что багаж, потерянный при эвакуации, нашелся, то не ответит, дошел ли денежный перевод, то что-то оскорбительное скажет про него общим знакомым. Общее раздражение говорит, как ни странно, о неравнодушии.
Пока же только «исключительное обаяние», не поддаться которому трудно.
Через два дня на открытии Федерации художников (была и такая?) Сергей Лучишкин их познакомил. Оба, не сговариваясь, сказали, что «почти знакомы».
Не будем забывать, что у Татоши дома — все кувырком, — а тут является настоящий принц, снявший при знакомстве симпатичную кепку. А что женат, — отобьем! Татоша была полна влюбленной решимости. Иначе бы все не развивалось так стремительно. Прогулки в театр, в кафе, в парк — иногда втроем с Сергеем Лучишкиным. Захаживали и к нему в гости, на Мясницкую. Он жил недалеко от Тышлера во «вхутемасовском» доме, двор которого, как уверяет Юлий Лабас, живший там с матерью, запечатлен на знаменитой картине Лучишкина «Шар улетел» (1926).