Тысяча дней в Венеции. Непредвиденный роман

В маленьком кафе было много немецких туристов, несколько англичан и всего за парой столиков — местные жители. Сегодня утром, 6 ноября 1993 года, я приехала в Венецию с двумя приятелями на буксире. Мы тихонечко переговаривались, потягивая «Амароне». Время шло, зал пустел, но я обратила внимание, что один столик, самый дальний от нас, оставался занятым. Я почувствовала на себе мягкий ненавязчивый взгляд одного из четверых мужчин, сидевших в углу. Не придав значения, я повернулась обратно к своему бокалу. Вскоре мужчины и мы остались в одиночестве. Через несколько минут подошел официант и пригласил меня к телефону. Мы никого не поставили в известность о поездке в Венецию, и даже если кто-то догадывался, никто не мог знать, что мы завтракаем в «Вино-Вино».

— Это ошибка, — улыбнулась я официанту.

— Нет, синьора. Зовут именно вас, — настаивал он.

— Слушаю, — произнесла я в трубку старого оранжевого настенного телефона, пропахшую запахом дыма и мужского одеколона.

— Алло! Не могли бы мы встретиться завтра в это же время? Это очень важно, — слова произносились по-итальянски неторопливым низким голосом, мне незнакомым.

Пауза. Я догадалась, что разговариваю с одним из мужчин, вышедших из кафе несколько минут назад. Хотя я довольно точно поняла смысл его фразы, ответить на итальянском все равно не могла. Я пробормотала в трубку на странной смеси языков что-то типа: «No, grazie. Я вас не знаю», — думая о том, как мне нравится голос.

На следующий день мы опять отправились в «Вино-Вино», потому что туда было удобно добираться от нашей гостиницы. Я уже забыла об итальянце с красивым голосом. Но он был здесь, на сей раз — без коллег, и очень похожий на Питера Селлерса. Мы улыбнулись друг другу. Я села рядом со своими спутниками, и он, похоже не найдя предлога, чтобы подойти к нам, повернулся и вышел. Несколько ударов сердца спустя тот же самый официант, теперь уже чувствуя необычность происходящего, приблизился, глазами показывая на телефон. Повторение вчерашней сцены.

— Синьора, вас к телефону.

Я подошла, и красивый голос старательно произнес по-английски, возможно решив, что вчера я его не поняла:

— Не могли бы мы встретиться завтра, вдвоем?

— Не знаю, — промямлила я. — Скорее всего, завтра я уеду в Неаполь.

— О, — вот и все, что он ответил.

— Сожалею, — я повесила трубку.

Мы не уехали в Неаполь ни на следующий день, ни позже, завтракали в полюбившемся кафе, и каждое утро встречали Питера Селлерса. Лично мы не общались. Только по телефону. Я по-прежнему отказывалась от свидания. На пятый день — в пятницу — в наш последний полный день в Венеции, я и мои друзья провели утро в «Флориане», нанося на карту маршрут нашей поездки, потягивая «Просекко» и горький густой шоколад, осветленный «Гран Марньер». Мы решили не идти на завтрак, а приберечь свой аппетит для прощального обеда в «Баре у Гарри». Возвращаясь в гостиницу, мы прошли мимо «Вино-Вино», а там — Питер Селлерс, его профиль отчетливо вырисовывался в окне. Ну просто потерянный ребенок. Мы остановились, и моя подруга Сильвия не выдержала:

— Иди, поговори с ним. У него такое трогательное выражение лица. Встретимся в гостинице.

Я присела рядом с обладателем красивого лица и чудесного голоса, выпила с ним вина. Говорили немного, кажется, о дожде и почему я не пришла сегодня завтракать. Он рассказал, что работает менеджером в расположенном неподалеку филиале Коммерческого банка Италии, что уже довольно поздно, а единственный набор ключей для открытия сейфа после обеда — у него. Я отметила, что у обладателя красивого лица и чудесного голоса еще и руки восхитительные. Правда они дрожали от волнения, пока он собирал вещи, чтобы отбыть на работу. Мы договорились встретиться вечером, в шесть тридцать, здесь же.

— Proprio qui, прямо здесь, — повторял он снова и снова.

Я возвращалась в гостиницу в смешанных чувствах и провела день в своем крошечном номере, лежа в кровати, наслаждаясь по обыкновению чтением Томаса Манна. Даже теперь, по прошествии стольких лет, это ежедневный ритуал. Рядом на ночном столике я клала что-нибудь вкусненькое — несколько печенюшек или, если завтрак был легким, хрустящий хлебец, который Лино из булочной через мост от моего пансиона «Академия» разрезал, наполнял острой копченой ветчиной, ловко заворачивал в бумагу. Я подтыкала под ноги стеганое одеяло и открывала книгу. Но в тот день я читала одну и ту же страницу в течение часа. И мне никак не удавалось погрузиться в мир, изображенный в романе, последовать за Томасом Манном, мысленно дотрагиваясь до влажных камней, которых касалась его рука. Сегодня я могла думать только о Питере Селлерсе.

Настырный дождь к ночи перерос в бурю, но я решила не отменять встречу. Воды лагуны выплескивались и растекались огромными пенящимися лужами, пьяцца выглядела как озеро черной воды. Порывы ветра дышали яростью. Я добралась до уютного теплого бара отеля «Монако», но силы мои были на исходе. До «Вино-Вино» меньше нескольких сотен ярдов, цель близка, но недостижима. Я подошла к стойке портье и попросила телефонный справочник, но там не было нужного мне номера. Я связалась со справочной, но и оператор за номером 143 ничего не нашел. Свидание провалилось, и не было способа связаться с Питером Селлерсом. Почему я такая невезучая? Я вернулась в бар отеля, где официант по имени Паоло набил мои насквозь промокшие ботинки газетами и разместил их около радиатора с такой торжественностью, будто бы упаковывал драгоценности короны. Я познакомилась с Паоло во время своей первой поездки в Венецию четырьмя годами раньше. Он заварил свежего чая, и я сушила ноги и подол юбки, от которой распространялся запах влажной шерсти, волновалась, с тоской поглядывая на часы и на светопреставление за залитым водой окном. Мне вспоминался мой первый визит сюда. Бог мой, как я не хотела ехать! Основной целью командировки был Рим, что вполне меня устраивало. И все-таки я очутилась в поезде, идущем на север.

Тогда я, конечно, не представляла, как быстро восхитительная старая принцесса затянет меня в свои сети, как ослепит и закружит, как только она умеет, взрывая утро выстрелами золотого света, закутывая вечер в синие сумерки мечты. Я улыбнулась Паоло, мы понимали друг друга по-родственному, без слов. Он рядом — следит, чтобы мой чайник оставался полным.

Около одиннадцати тридцати штормовой ветер стих. Я надела ботинки, не потерявшие форму благодаря газетной бумаге. Влажная шляпа на все-еще-влажные волосы, все-еще-влажное пальто на плечи; я собиралась духом для обратного рывка к гостинице. Кольнула мысль, дрожью отозвавшаяся в сознании. Я пытаюсь припомнить, сказала ли незнакомцу, где мы остановились. Что со мной? Где моя невозмутимость? Как я ни очарована Венецией, доверять этому городу не стоит.