Тысяча И Одна Ночь. Книга 8
Шрифт:
И судьба заставила Али забыть спросить про ключи, и он снял с раба одежду и надел её сам и, взяв корзину, пошёл на рынок и забрал мяса и зелени..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьсот тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Али-Зейбак каирский, одурманив банджем раба-повара, взял ножи и засунул их за пояс, а потом он захватил корзину для зелени и пошёл на рынок и купил мяса и зелени; и затем он вернулся и вошёл в ворота хана и увидел Далилу, которая сидела, всматриваясь во входящего и в выходящего, и увидал,
И Али каирский, в образе негра, обернулся к Далиле и сказал ей: "Что ты говоришь, о привратница?" И Далила воскликнула: "Что ты сотворил с рабом-поваром и что ты с ним сделал? Ты его убил или одурманил банджем?"
"Какой раб-повар? Разве здесь есть раб-повар, кроме меня?" - спросил Али. "Ты лжёшь, ты - Ализейбак каирский!" - воскликнула старуха. И Али сказал ей на языке рабов: "О привратница, каирцы - белые или чёрные? Я больше не буду служить".
– "Что с тобой, о сын нашего дяди?" - спросили его рабы. И Далила сказала: "Это не сын вашего дяди, это Али-Зейбак каирский, и похоже, что он одурманил сына вашего дяди и убил его".
– "Это сын нашего дяди, Сад-Аллах, повар", - сказали рабы. И Далила воскликнула; "Это не сын вашего дяди, это Али каирский, и он выкрасил себе кожу!"
"Кто такой Али? Я Сад-Аллах", - сказал Али. "У меня есть мазь для испытания!" - воскликнула Далила; и она принесла какую-то мазь и намазала ею руку Али и стала её тереть, но чернота не сошла. И рабы сказали: "Позволь ему пойти готовить нам обед!" - "Если это сын вашего дяди, он будет знать, чего вы требовали от него вчера вечером и сколько он стряпает блюд каждый день", - сказала Далила. И его спросили про блюда и про то, чего требовали вчера вечером, и Али сказал: "Чечевица, рис, суп, тушёное мясо и питьё из розовой воды, и шестое блюдо - рис с мёдом, и седьмое блюдо - гранатные зёрнышки, а на ужин то же самое".
– "Он сказал правду!" - воскликнули рабы. И Далила молвила: "Войдите с ним, и если он узнает кухню и погреб - он сын вашего дяди, а если нет - убейте его".
А повар воспитал кошку, и всякий раз, как он подходил, кошка становилась у дверей кухни, а потом, когда повар входил, вскакивала ему на плечо. И когда Али вошёл и кошка увидела его, она вскочила ему на плечо, и Али сбросил её, и она побежала перед ним в кухню, и Али заметил, что она остановилась перед дверью кухни. И Али взял ключи и увидел один ключ, на котором были остатки перьев, и узнал, что это ключ от кухни, - и тогда он отпер кухню и положил зелень и вышел. И кошка побежала перед ним и направилась к дверям погреба, и Али догадался, что это погреб, и взял ключи. Он увидел один ключ, на котором были следы жира, и понял, что это ключ от погреба, и отпер его.
"О Далила, - сказали рабы, - если бы это был чужой, он бы не знал, где кухня и где погреб, и не узнал бы ключей. Это сын нашего дяди Сад-Аллах".
– "Он узнал помещение из-за кошки и отличил ключи один от другого по внешности, но это дело со мной не пройдёт!" - воскликнула Далила. А Али вошёл на кухню и состряпал кушанья и отнёс трапезу Зейнаб и увидал свои одежды у нёс в комнате.
А потом он поставил трапезу Далиле и дал пообедать рабам и накормил собак, и во время ужина он сделал то же.
А ворота отпирались и запирались только по солнцу: утром и вечером. И Али вышел и закричал: "О жильцы, рабы не спят и сторожат, и мы спустили собак, и всякий, кто войдёт, пусть бранит одного себя".
И Али задержал вечерний корм собак и положил в него яду и потом дал его им; и когда собаки съели его, они околели. И Али одурманил банджем всех рабов, и Далилу, и её дочь Зейнаб, а потом он поднялся, забрал одежду и почтовых голубей, и отпер хан, и вышел, и пришёл в казарму.
И Хасан-Шуман увидел его и спросил: "Что ты сделал?" И Али рассказал ему обо всем, что было; и Шуман похвалил его. А потом Али снял с себя одежду, и Шуман вскипятил одну траву и вымыл ею Али - и он стал белым, как был.
И Али пошёл к рабу и одел его в его одежду и разбудил его после банджа, и раб поднялся, и пошёл к зеленщику, и забрал зелень, и вернулся в хан.
Вот что было с Али-Зейбаком каирским. Что же касается Далилы-Хитрицы, то у неё поселился один купец в числе жильцов, и он вышел из своей комнаты, когда заблистала заря, и увидел, что ворота хана открыты, рабы одурманены, а собаки мёртвые. И он вошёл к Далиле и увидел, что она тоже одурманена, и на шее у неё бумажка, а возле её головы он нашёл губку с противоядием от банджа. И тогда он приложил губку к ноздрям Далилы, и та очнулась и, очнувшись, сказала: "Где я?" И купец сказал: "Я вышел и увидел, что ворота хана отперты, и увидел, что ты одурманена, и рабы тоже, а что до собак, то я увидел их мёртвыми".
И Далила взяла бумажку и увидела на ней надпись: "Сделал это дело не кто иной, как Али каирский", и дала рабам и Зейнаб, своей дочери, понюхать противоядие от банджа и воскликнула: "Не говорила ли я вам, что это Али каирский?" А потом она сказала рабам: "Скрывайте это дело!" И сказала своей дочери: "Сколько раз я тебе говорила, что Али не оставит мести, и он сделал это дело за то, что ты с ним устроила! Он бы мог сделать с тобой и ещё кое-что, кроме этого, но ограничился этим, чтобы сохранить милость халифа и желая любви между нами".
И потом Далила сняла одежду молодцов и надела одежду женщин и, повязав платок себе на шею, отправилась в казарму Ахмеда-ад-Данафа. А когда Али пришёл в казарму с одеждами и почтовыми голубями, Шуман поднялся и дал надсмотрщику цену сорока голубей, и тот купил их и сварил и разделил между людьми.
И вдруг Далила постучала в ворота, и Ахмед-ад-Данаф сказал: "Это стук Далилы; открой ей, о надсмотрщик!" И надсмотрщик открыл Далиле, и она вошла..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьсот четырнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда надсмотрщик открыл Далиле ворота казармы, она вошла, и Шуман спросил её: "Что привело тебя сюда, о злосчастная старуха? Ты заодно с твоим братом, Зурейком-рыбником!" - "О начальник, - сказала старуха, - право против меня, и вот моя шея перед тобою. Но тот молодец, который устроил со мной эту штуку, кто он из вас?"
"Это первый из моих молодцов", - сказал Ахмед-ад-Данаф". И Далила молвила: "Ты - ходатай Аллаха перед ним, чтобы он принёс мне голубей для писем и все другое, и считай это милостью мне".
– "Аллах да встретит тебя воздаянием, о Али! Зачем ты сварил этих голубей?" - воскликнул Шуман. И Али ответил: "Я не знал, что это голуби для писем".
– "О надсмотрщик, - сказал Ахмед, - подай их нам!" И надсмотрщик подал голубей, и Далила взяла кусочек голубя и пожевала его и сказала: "Это не мясо птиц для писем. Я кормлю их зёрнышками мускуса, и их мясо делается как мускус".
– "Если ты хочешь получить почтовых голубей, исполни желание Али каирского", - сказал Шуман. "А какое у него желание?" - спросила Далила. И Шуман сказал: "Чтобы ты женила его на твоей дочери Зейнаб".
– "Я властна над нею только добром", - сказала Далила. И Хасан сказал Али каирскому: "Отдай ей голубей!" И тот отдал их Далиле.