Тысяча и одна ночь. Коллекционное издание
Шрифт:
А окончив свои стихи, она посмотрела на Шарр-Кана и увидела, что Шарр-Кан исчез из бытия, и он некоторое время лежал между ними брошенный и вытянутый во всю длину, а потом очнулся и вспомнил о пении и склонился от восторга. И они стали пить, и играли, и веселились до тех пор, пока день не повернул к закату и ночь не распустила крылья. И тогда она поднялась в свою опочивальню, и Шарр-Кан спросил о ней, и ему сказали: «Она ушла в опочивальню», а он воскликнул: «Храни и оберегай её Аллах!»
А когда наступило утро, невольница пришла к нему и сказала: «Моя госпожа зовёт тебя к себе». И Шарр-Кан поднялся и пошёл за нею, и когда он приблизился к помещению девушки, невольницы ввели его с бубнами и свирелями, и он дошёл до большой двери из слоновой кости, выложенной жемчугом и драгоценными камнями. И они вошли туда и увидели другое обширное помещение, в возвышенной части которого был большой портик, устланный всякими шелками, а вокруг портика шли открытые окна, выходившие на деревья и каналы, и в помещении были статуи, в которые входил воздух и внутри их двигались инструменты, так что смотрящему казалось, что они говорят. И девушка сидела и смотрела на них, и, увидя Шарр-Кана, поднялась на ноги ему навстречу, и, взяв его за руку, посадила его с собою рядом и спросила, как он провёл ночь, и Шарр-Кан поблагодарил её.
И они сидели, разговаривая, и девушка спросила его: «Знаешь ли ты что-нибудь относящееся к влюблённым, порабощённым любовью?» – «Да, я знаю некоторые стихи», – ответил Шарр-Кан, и девушка сказала: «Дай мне их послушать». И тогда Шарр-Кан произнёс:
«Во здравье да будет Азза [26] , хвори не знает пусть!Всё с честью моей она считает дозволенным!Аллахом клянусь, едва я близко – бежит она,И много когда прошу я, мало даёт она.В любви и тоске моей по Аззе, когда смогуПомехи я устранить и Азза одна со мной,Подобен я ищущим прикрытья под облаком:Как только заснут они, – рассеется облако».26
Азза – возлюбленная поэта Кусейира (умер в начале VIII в.), воспетая им в стихах.
И девушка, услышав это, сказала:
«Кусейир был явно красноречив и целомудрен.Он превосходно восхвалил Аззу, когда сказал:«И когда бы Азза тягалась с солнцем во прелестиПред судьёй третейским, решил бы дело ей в пользу он.Но немало женщин с хулой на Аззу бегут ко мне –Пусть не сделает бог ланиты их её обувью».«И говорят, что Азза была до крайности красива и прелестна, – добавила она и потом молвила:
– О царевич, если тыЗнаешь что-нибудь из речейДжамиля Бусейны [27] , скажи нам».Шарр-Кан отвечал: «Да, я знаю их лучше всех», – и произнёс из стихов Джамиля такие стихи:
«Они говорят: «Джамиль, за веру сразись в бою».К каким же бойцам стремлюсь я, кроме красавиц?Ведь всякая речь меж них звучит так приветливо,И, ими поверженный, как мученик гибнет.И если спрошу: «О, что, Бусейна, убийца мой,С любовью моей?» – она ответит: «Всё крепнет!»А если скажу: «Отдай рассудка мне часть, чтобы могЯ жить!» – то услышу я в ответ: «Он далеко!»Ты хочешь убить меня, лишь этого хочешь ты,А я лишь к тебе стремлюсь, к единственной цели».27
Джамиль – известный поэт, современник Кусейира. Бусейна – его возлюбленная. Джамиль с Бусейной и Куссейр с Аззой – классические любовные пары, о которых сохранилось в арабской литературе много трогательных повестей.
Услышав это, девушка воскликнула: «Ты отличился, царевич, и отличился Джамиль! Что хотела сделать с Джамилем Бусейна, когда он сказал это полустишие:
«Ты хочешь убить меня,Лишь этого хочешь ты?»«О госпожа, – отвечал Шарр-Кан, – она хотела сделать с ним то же, что ты хочешь сделать со мной, хотя даже и это тебя не удовлетворяет». И она засмеялась, когда Шарр-Кан сказал ей эти слова, и они, не переставая, пили, пока день не повернул к закату и не приблизилась мрачная ночь. И тогда девушка встала и ушла в свою опочивальню и заснула, и Шарр-Кан проспал в своём месте, пока не настало утро. А когда он очнулся, к нему, как обычно, пришли невольницы с бубнами и музыкальными инструментами и поцеловали землю меж его рук, и сказали: «Во имя Аллаха! Пожалуй, наша госпожа призывает тебя явиться к ней».
И Шарр-Кан пошёл, окружённый невольницами, бившими в бубны и игравшими. И он вышел из этого покоя и вошёл в другой покой, больший, чем первый, и в нём были изображения и рисунки птиц и зверей, которых не описать.
И Шарр-Кан удивился, как искусно отделано это помещение, и произнёс:
«Мой соперник рвёт из плодов её ожерелийЖемчуга груди, что оправлены чистым золотом.О поток воды, на серебряных слитках льющийся.О румянец щёк, на топазе лиц расцветающий!И мне кажется, что фиалки цвет здесь напомнил намСиневу очей, что охвачены сурьмы кольцами».И при виде Шарр-Кана девушка встала и, взяв его под руку, посадила с собою рядом и сказала: «Искусен ли ты, о сын царя Омара ибн ан-Нумана, в игре в шахматы?» И Шарр-Кан сказал: «Да, но не будь ты такова, как сказал поэт:
«Скажу я, а страсть меня то скрутит, то пустит вновь,И мёда любви глоток смягчает мне жажду.Любимой я шахматы принёс, и играл со мнойТо белых, то чёрных ряд, но я недоволен.И кажется, что король на месте ладьи стоит,И хочет как будто он с ферзями сразиться.А если прочту когда я смысл взгляда глаз её,Жеманство очей её, друзья, меня губит».Затем она пододвинула ему шахматы и стала с ним играть. И Шарр-Кан, всякий раз, как он хотел посмотреть, как она ходит, смотрел на её лицо и ставил коня на место слона, а слона на место коня. И она засмеялась и сказала: «Если ты играешь так, то ты ничего не умеешь», а Шарр-Кан отвечал: «Это первая игра, не считай её!»
И когда она его обыграла, он снова расставил фигуры и стал с ней играть, и она обыграла его во второй раз и в третий раз, и в четвёртый, и в пятый, и повернулась к нему и сказала: «Ты во всём побеждён!» – «О господа, – отвечал Шарр-Кан, – тому, кто играет с тобой, как не быть побеждённым?» А затем она велела принести кушанье, и они поели и вымыли руки, и им подали вино, и они выпили, и после этого она взяла канун (а она была умелой в игре на кануне) и произнесла такие стихи:
Конец ознакомительного фрагмента.