Тысяча и одна ночь
Шрифт:
Вот что было с ней. Что же касается ювелира, то в его сердце загорелся огонь, и он сказал про себя: «Пойду посмотрю, где моя жена. Если она дома, значит, эта невольница на неё похожа (славен тот, на кого нет похожего!), а если моей жены нет дома, значит, это она, без сомнения».
И он вышел и бежал, пока не вошёл в дом, и увидел, что его жена сидит в той самой одежде и украшениях, в которых он её видел в лавке, и тогда он ударил рукой об руку и воскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!»
«О человек, – сказала его жена, – случилась с тобой бесноватость или что с тобой такое? Не таковы твои привычки! С тобой обязательно должно быть какое-нибудь дело». – «Если
А этот ювелир был несведущ в кознях женщин и в том, что они делают с мужчинами, и не знал таких слов поэта:
Мечтой о красавицах встревожено сердце,Хоть юность вдали и час седин наступает.Мне тяжко от Лейлы, хотя близость с ней далека,И беды и горести стоят между нами.А если вы спросите о жёнах, то, истинно,Я в женских делах премудр и опытен буду.И если седа голова у мужа иль мало средств,Не будет тогда ему в любви их удела.И слов другого:
Не слушайся женщин – вот покорность прекрасная!Несчастлив тот юноша, что жёнам узду вручил:Мешают они ему в достоинствах высшим стать,Хотя бы стремился он к науке лет тысячу.И слов другого:
О женщины, – дьяволы, для нас сотворённые!К Аллаху прибегну я от дьявола козней.Кто страстью был к ним испытан, ею кто был сражён,Сгубил рассудительность и в жизни и в вере».И жена его сказала ему: «Я буду сидеть дома, а ты пойди к нему сейчас и постучи в ворота и ухитрись быстро войти к нему. И если ты войдёшь и увидишь, что невольница у него, значит, эта невольница похожа на меня (славен тот, на кого нет похожего!), если же ты не увидишь у него невольницы, значит я – та невольница, которую ты с ним видел, и твоя дурная мысль обо мне подтвердится». – «Ты права», – сказал ювелир и оставил её и вышел. А она встала и, спустившись в подземный ход, села у Камар-азЗамана, и рассказала ему об этом, и сказала: «Отопри скорей ворота и покажи меня ему».
И когда они разговаривали, вдруг постучали в ворота, и Камар-аз-Заман спросил: «Кто у ворот?» И ювелир ответил: «Я, твой друг. Ты мне показывал на рынке невольницу, и я порадовался за тебя, но моя радость не была полной. Открой же ворота и покажи её мне». –
«Аллах творит что хочет», – сказал он и вышел, и увеличилось в его сердце беспокойство, и он вернулся к себе домой и увидел, что его жена сидит дома, так как она прибежала раньше его через подземный ход…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала девятьсот семьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина пришла раньше своего мужа через подземный ход, когда он вышел из ворот, и села у себя в доме. И когда её муж вошёл к ней, она спросила его: „Что ты видел?“ – „Я видел её у её господина, и она похожа на тебя“, – сказал ювелир. И женщина молвила: „Отправляйся к себе в лавку, и довольно тебе подозревать. Ты больше не будешь подозревать меня?“ – „Не буду, – сказал ювелир. – Не взыщи с меня за то, что от меня было“. – „Да простит тебе Аллах!“ – сказала его жена, и затем ювелир повернул её направо и налево и ушёл к себе в лавку. А его жена прошла по подземному ходу к Камар-аз-Заману, неся с собой четыре мешка, и сказала ему: «Собирайся к поспешному отъезду и приготовься грузить деньги безотлагательно, пока я сделаю для тебя какие у меня есть хитрости ».
И Камар-аз-Заман вышел, и купил мулов, и погрузил тюки, и приготовил носилки, а потом он купил невольников и евнухов и вывел их всех из города. И когда все было готово, он пришёл к женщине, и сказал: «Я закончил свои дела». – «И я тоже, – сказала она. – Я перенесла остатки его денег и все его сокровища к тебе и не оставила ему ни малого, ни многого, чем бы он мог пользоваться, и все это от любви к тебе, возлюбленный моего сердца. Я выкуплю тебя тысячу раз моим мужем. Но тебе следует пойти к нему и попрощаться с ним и сказать: „Я хочу уехать через три дня и пришёл к тебе проститься. Сосчитай, сколько приходится с меня, чтобы я отдал тебе за дом, и ты освободишь меня от ответственности“. И посмотри, что он скажет, и вернись ко мне, и расскажи – я уже обессилела, хитря с ним и стараясь его рассердить, чтобы он со мной развёлся, но вижу только, что он за меня цепляется. Нам не осталось ничего другого как отправиться в твою страну». – «О, как прекрасно, если оправдаются грёзы!» – сказал Камар-аз-Заман.
И затем он пошёл в лавку ювелира и, сев подле него, сказал: «О мастер, я уезжаю через три дня и пришёл только с тобой проститься. Я хочу, чтобы ты сосчитал, сколько приходится тебе с меня за дом, – я отдам тебе плату, и ты освободишь меня от ответственности». – «Что это за слова? – сказал ювелир. – Твоя милость лежит на мне, и, клянусь Аллахом, я ничего не возьму с тебя в уплату за дом, и сошли на нас благословение. Но твой отъезд заставит нас тосковать по тебе, и если бы это не было для меня запретно, я бы, право, тебе воспрепятствовал и не пустил бы тебя к твоей семье и родным».
И затем он простился с ним, и оба заплакали сильным плачем, сильнее которого нет, и ювелир тотчас же запер лавку и сказал про себя: «Мне следует проводить моего друга». И всякий раз как Камар-аз-Заман шёл, чтобы сделать какое-нибудь дело, ювелир шёл за ним. И, входя в дом Камар-аз-Замана, он видел там невольницу, которая стояла перед ними и прислуживала им, а возвратившись домой, он видел свою жену сидящей у себя. И ювелир не переставал видеть её в своём доме, когда входил в него, и видеть её в доме Камар-аз-Замана, когда входил туда, в течение трех дней.