Тысяча лет в долг
Шрифт:
И никаких мыслей больше не осталось. Только желание немедленно пустить в ход саблю, пульсирующую в его руке, кричащую беззвучно: «Ну ударь мною, ударь!» Семену все труднее становилось сопротивляться желанию, словно меч подчинил себе его волю...
Он резко повернулся и пошел на неподвижно стоявшего Сатана.
Рука Семена медленно пошла вверх. Одновременно он испытал вдруг злобную радость оттого, что сейчас рассечет голову этого... не важно кого. Важно, что его оружие должно крушить, резать, то есть не его оружие, а он сам должен крушить, резать, убивать и...
Крохотным уголком сознания, не подчинившегося чужой воле, Семен словно видел себя со стороны. Он видел, как чудовищная улыбка исказила его бледное лицо, даже не улыбка, а гримаса. И этим крохотным, растворяющимся уголком сознания он понимал: если не сумеет перебороть чудовищную силу, таившуюся в сабле, ему конец.
Несколько долгих мгновений он боролся с самим собой. Наконец ему удалось разжать пальцы. Оружие с громким звоном упало на каменные плиты.
И тотчас минутное кровожадное помутнение исчезло.
— Ч-то за ч-черт... — пробормотал Семен непослушными губами. — Чт-то это со мной...
Ноги казались ватными. Все тело ныло от тупой боли, будто он здорово напахался — то ли грузчиком, то ли каменщиком. Руки дрожали, как после хорошего похмелья. Семен огляделся по сторонам в поисках какой-нибудь скамейки — присесть и перевести дух. Не найдя ничего подходящего, он уселся на пол, прислонившись к шершавой холодной стене.
Меч с искривленным лезвием лежат на полу метрах в двух от него. Со смешанным чувством изумления и страха он смотрел на это странное оружие. Даже на таком расстоянии он чувствовал истекающую от меча темную энергию.
Он вдруг представил себе, как, ослепленный безудержной жаждой крови, полностью подчиненный таинственной силе, он рванулся бы на чудовищного всадника и...
Скорее всего тут же был бы насажен на огромное копье с широким лезвием. Он невольно передернул плечами.
— В твоем распоряжении несколько минут, — напомнил Сатан бесстрастно. — Не выберешь оружия — будешь драться голыми руками.
Семен кое-как поднялся на ноги, еще раз обвел взглядом оружейный зал. Странно, представленная картина поражения немного взбодрила и отрезвила его. Решительными шагами прошел он в дальний угол. Здесь на стене висел ремень необычной формы. Две длинные и толстые полоски кожи квадратного сечения, которыми он был сплетен, в центре расходились в стороны, и сюда был вшит круг более тонкой и мягкой кожи диаметром около десяти сантиметров.
Он протянул руку, коснулся все еще чуть подрагивающими пальцами этого ремня. Ремень показался чуть теплым на ощупь. Никакой угрозы, исходящей от него, Семен не почувствовал. Он повернулся к Сатану:
— Вот. — Семен бережно снял ремень с крюка, сложил его вдвое — расширение оказалось точно посередине. — Беру вот это. Пращу. Обожал в детстве с такими штуками играть.
— Ты уверен? — спросил Сатан. — Подумай.
— Что тут думать, — хмуро ответил Семен. — Пан или пропал.
Сатан пожал плечами. Обратный путь они проделали в молчании.
4
ПОЕДИНОК
Утоптанная площадка была оцеплена с одной стороны воинами Ашмодея, с другой — отрядом гееномцев. При появлении Семена в сопровождении князя Гееномского воины молча расступились. Семен вышел на площадку, огляделся. Прямо напротив него высилась неподвижная фигура слепого всадника. Сатан ободряюще похлопал Семена по плечу и махнул рукой Таниниверу. Семен глубоко вздохнул, несколько раз взмахнул пращой и неторопливо двинулся вперед. Левая рука сжимала круглый камень размером с крупный грецкий орех.
Дойдя почти до середины круга, он остановился.
Танинивер пустил своего коня-дракона медленным шагом. Нахшиэль остановился шагах в десяти от Когана. Семен поймал себя на мысли, что не относится серьезно к предстоящей схватке. Все происходящее походило на съемки какого-то фантастического фильма. Вот только прочие участники съемок играли всерьез.
Странный вертикальный глаз Нахшиэля уставился на него, и Семен почувствовал себя неуютно. С запозданием он подумал, что тонкий, почти невесомый ремешок в правой руке и теплый камешек в левой вряд ли помогут справиться с закованным в вороненые доспехи исполином на чудовищном одноглазом коне. Даже если учесть, что противник слеп.
Он пристально посмотрел в мертвенно-бледное лицо Танинивера.
Танинивер спросил бесстрастным тоном:
— Он выбрал оружие? — Вопрос был обращен не к Семену, а к Сатану.
— Выбрал, — ответил тот. — Он готов к схватке. Можно начинать. — Князь Гееномский отошел в сторону — там, где высился один из нескольких огромных валунов, ограждавших площадку.
Теперь Танинивер обратил незрячее лицо к Семену.
— Чем же ты собираешься сражаться? — спросил он чуть насмешливо. — Мечом? Копьем?
— Пращой, — ответил Семен, чуть приподнимая свое несерьезное оружие. И с удивлением отметил, что на бесстрастном доселе лице слепого отразилась смесь удивления и тревоги. Танинивер даже чуть подался вперед и вниз, так что могло даже показаться, что он видит человека.
— Ты выбрал пращу? — В его бесстрастном голосе слышалась некоторая растерянность. — Гм... Почему? Почему не меч, не копье?
— Потому что «потому» кончается на «у»! — с некоторым раздражением ответил Семен. — Что захотел, то и выбрал. Твое какое дело?
Он конечно же обратил внимание на непонятную растерянность Танинивера. Эту растерянность можно было принять за испуг, хотя вряд ли всаднику верхом на драконе, в латах и с тяжеленным копьем в руке следовало испугаться противника, вооруженного примитивным метательным приспособлением.
Семен недолго размышлял над странностью поведения слепого воина. Куда больше его тревожил неподвижный взгляд Нахшиэля, ослепительное бело-голубое сияние драконьего глаза.
— Довольно! — крикнул Сатан, усевшийся на камень и теперь внимательно следивший за соперниками. — Хватит разговоров, пора начинать. Коэн выбрал оружие по собственному усмотрению, это его право. Перед поединком разойдитесь. Начинаем по сигналу труб.