Тысяча сияющих солнц
Шрифт:
— Завтра попробую раздобыть какие-нибудь мультики, — посулил Рашид. — На толкучке все есть.
— Ты бы лучше нам новый колодец, что ли, купил, — кисло сказала Лейла.
Ответом ей был презрительный взгляд.
После ужина — пустой рис, и без чая (засуха!) — Рашид закурил и объявил Лейле свое решение.
— Нет! — твердо сказала Лейла.
— Я твоего мнения не спрашиваю.
— А я — твоего.
— Если бы ты знала все обстоятельства, по-другому бы заговорила.
Оказалось, Рашид залез в долги, на оплату даже части которых доходов от его мастерской заведомо не хватит.
— Я раньше не говорил, не хотел тебя
— Нет! — отрезала Лейла.
Они были одни в гостиной. Мариам мыла в кухне посуду, дети находились вместе с ней. Слышался заливистый смех Залмая и ровный голос Азизы, которая что-то рассказывала Мариам.
— Там полно детей и помладше ее. Теперь все кабульцы занялись этим.
— Меня совершенно не интересует, что другие вытворяют со своими детьми.
— Я глаз с нее не спущу. — В голосе Рашида уже звучало раздражение. — Да там мечеть через дорогу!
— Я не позволю тебе сделать из моей дочери уличную попрошайку!
Пощечина была хлесткой, звук разнесся по всему дому. Голова у Лейлы дернулась. Голоса в кухне смолкли, стало очень тихо. Потом из передней послышался топот, в комнату влетела Мариам с детьми.
Вот тут-то Лейла и дала сдачи.
Впервые в жизни ей довелось ударить человека. Детские потасовки, толчки и шлепки, которыми они обменивались с Тариком, не в счет. А сейчас она со всей силы въехала Рашиду кулаком в лицо. Он даже пошатнулся, сделал два шага назад.
Послышался вздох.
Кто-то взвизгнул.
Кто-то закричал.
Какое-то мгновение Лейла стояла в полном обалдении, не в силах понять, что совершила. А когда поняла, на губах у нее показалась улыбка. Точнее, ухмылка.
Рашид тихо вышел из комнаты.
Лейле вдруг показалось, что вместе с ударом выплеснулись все тяготы их жизни — того, что выпало на долю ей, Азизе и Мариам, — и ради одного мгновения ликующего торжества, которое — конечно же! — положит конец всем мукам и унижениям, стоило пройти через страдания.
Она и не заметила, как Рашид вернулся. Пока он не схватил ее за горло и не прижал к стене.
Его багровое морщинистое лицо — какое огромное! — было совсем близко. Он так и не произнес ни звука.
Да и к чему слова, если твой револьвер нацелен прямо в рот молодой жене?
А яму они рыли из-за повальных налетов-обысков. Такие налеты проходили когда раз в месяц, когда раз в неделю, а последнее время чуть ли не ежедневно. Обычно талибы что-то конфисковывали да щедро раздавали пинки и подзатыльники. Но можно было нарваться и на публичную порку.
— Осторожно, — прошептала Мариам, опускаясь на колени. Они прятали в яму завернутый в полиэтилен телевизор. — В самый раз будет.
Они закидали яму землей и притоптали.
— Теперь порядок. — Мариам вытерла руки о подол.
Они условились, что, когда проверки прекратятся (через месяц-другой, а хоть бы и через полгода, не вечно же они продлятся, в конце концов), телевизор вернется в дом.
Во сне Лейла видела, как они с Мариам опять роют яму за сараем. Только на этот раз они закапывали Азизу. Пленка, в которую девочка была завернута, вся запотела от ее дыхания, она сжимала и разжимала кулаки, за прозрачным пластиком белели обезумевшие глаза. Азиза беззвучно молила о пощаде. А Лейла говорила: Это ненадолго, девочка моя. Совсем ненадолго. Вот закончатся проверки, и мама с Халой Мариам тебя выроют. Обещаю. Тогда и наиграемся. Во что только захочешь. Лейла скинула вниз полную лопату земли и проснулась.
Но она четко слышала, как комья с шорохом ударились о пленку. И во рту у нее был неприятный привкус, словно она наелась земли.
15
В 2000 году засуха продолжилась. Это был страшный год.
В Гильменде, Заболе, Кандагаре [52] целые деревни с овцами, козами и коровами снимались с обжитых мест и пускались на поиски воды и зеленых пастбищ. Когда люди не находили ничего и скотина издыхала, они подавались в Кабул. На склонах горы Карт-и-Ариана возникло целое поселение, по пятнадцать-двадцать человек в хижине.
52
Южные провинции Афганистана.
Гремел фильм «Титаник». Мариам и Азиза устраивали целые шутливые потасовки из-за него. Азиза хотела быть только Джеком.
— Да тише ты, Азиза-джо!
— Джек! Ну-ка, скажи, как меня зовут, Хала Мариам? Меня зовут Джек!
— Отца разбудишь. Вот рассердится-то.
— Все равно, я — Джек! А ты — Роза.
Поверженная на обе лопатки Мариам соглашалась на Розу.
— Только тебе, Джек, суждено умереть молодым, — пыхтела она. — А я доживу до глубокой старости.
— Но я геройски погибну, — весело возражала Азиза, — а ты, Роза, всю свою долгую, жалкую жизнь будешь по мне тосковать. — И, встав с Мариам, объявляла: — А теперь поцелуемся!
Мариам мотала головой из стороны в сторону, а Азиза, в восторге от собственного возмутительного поведения, чмокала ее в губы.
На пороге комнаты появлялся Залмай:
— А я кто буду?
— А ты будешь айсберг!
Весь Кабул млел от «Титаника». Пиратские копии фильма проносили через границу с Пакистаном, припрятав в самых укромных местах. Комендантский час — двери закрываются, свет вырубается, звук приглушен, — и люди садятся перед телевизором и проливают слезы над судьбой Джека и Розы, да и всех пассажиров обреченного судна. Если электричество не отключали, Мариам, Лейла и дети тоже не отрывали глаз от экрана. Уже раз двенадцать они извлекали телевизор из укрывища и ночью, при занавешенных окнах, водружали на стол.
Пересохшее русло реки Кабул обратилось в базар. Очень скоро на толкучке стали продавать с тележек ковры «Титаник», скатерти «Титаник», появился дезодорант «Титаник», зубная паста «Титаник», пакора [53] «Титаник» и даже бурки «Титаник». Какой-то особо смекалистый нищий назвал «Титаником» себя самого.
Родился град Титаник.
— Это песня, — говорили люди.
— Нет, это море. Это роскошь. Это корабль.
53
Овощи, жаренные во фритюре.