Тысяча слов
Шрифт:
Без ложной скромности скажу, что суп в тот вечер мне удался. Глеб, после купания одетый лишь в одни штаны, низко сидящие на мускулистых бедрах, снова поцокал языком. На сей раз выражая одобрение. Мужчина бросил на меня насмешливый взгляд и подмигнул. На темных волосах блестели капли воды. Вдруг захотелось протянуть руку и коснуться отросшей на подбородке щетины.
– Я так и знал! – воскликнул он. – У тебя куча талантов, детка.
Я думала, что усну мгновенно. Но сон не шёл. Едва тьма упала на Заповедник, Глеб запечатал дверь. Поворошил угли в очаге и устроился на лежанке.
– Отбой, Кира. Доброй ночи! – проговорил он, стоило мне пошевелиться
Тихо хмыкнула в темноту. Огонь давно уже прогорел, а я все лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию егеря. Куда мы идём, я не знала. Но Глеб явно дал понять, что поможет мне скрыться. Только можно ли спрятаться от Магистрата? Я была уверена, что меня ищут. Что охранитель Лерой рано или поздно возьмёт след. В конце концов, он знал про Ксандра, остальное выяснить будет достаточно просто.
Ксандр… Я верила ему. Думала, что тот вечер изменил многое. Но как же я ошибалась!
Тем временем скрежет за дверью нарастал. Я поежилась от этого звука. Глухой. Царапающий. Он вибрировал внутри, словно кто-то тянул из меня жилы. Так я чувствовала себя только однажды. В базилике. Когда случайно оступившись, вошла в круг камней. Тогда безумный скрежет ударил по ушам, заставляя упасть на колени. Что-то похожее я ощущала, когда Глеб поцеловал меня. Только боли практически не было. Лишь сладкая, тягучая истома.
Мой провожатый разбудил меня на рассвете. Снова. Просто подхватил на руки, откинув в сторону спальник, и вынес из избы. Недолгий крутой спуск, и мы оказались на берегу реки. Довольно широкой и полноводной, с тёмной, но прозрачной водой. Я споткнулась, стоило Глебу поставить меня на землю. Босые ноги мгновенно утонули в песке. Влажном и прохладном после ночи. Он подхватил меня за локоть и засмеялся:
– День только начинается, а ты уже на ногах не стоишь!
Бросила на него хмурый взгляд исподлобья.
– Понял. Осознал. Больше не буду! – ответил мужчина, вскидывая вверх руки. – Только не бросай меня, детка! Я заблужусь один в этом лесу!
Клоун! Я попыталась улыбнуться, но получилось не очень. Глеб заливисто расхохотался.
– Кира! Девочка моя! – взмолился он. – Я все слышу! Ты не могла бы думать потише?
Скрипнула зубами. Отвернулась и пошла к воде. Она была ледяная. Но мне так хотелось вместе с пылью и грязью дороги смыть с себя усталость последних дней, что раздумывала я не долго. Стянула штаны, в которых целую вечность назад вышла из своих комнат в башне Магистрата, и шагнула в воду. Рубашка доходила мне до середины бедра. И я буквально затылком – и не только им – ощущала внимательный взгляд егеря. Но мне вдруг стало все равно. Прошлой Киры больше нет. Ксандр сделал все, чтобы она исчезла. Расстегнула мелкие пуговки и стянула сорочку с плеч. Странно, довольно простое, тонкое кружевное белье не скрывало ничего, но при этом дарило некое чувство защищенности. Ложное, конечно. Потому что я услышала напряженный вздох Глеба за своей спиной. И больше немедля с головой опустилась в холодную темную реку. Плавать я не умела. Дыхание перехватило, и я рефлекторно открыла рот, тут же захлебнувшись. Попыталась встать на ноги и вынырнуть на поверхность. Но течение не позволило. В то же мгновение сильные руки подхватили меня и дернули вверх. Я закашлялась, все еще не имея возможности сделать нормальный вдох. Мокрые волосы упали на лицо, и Глеб аккуратно отвел их назад. Я вцепилась в его шею руками, испугавшись, что он снова меня отпустит. Но он держал крепко. Спросил немного сипло:
– Кира, а плавать ты
Яростно мотнула головой, и мокрые волосы больно хлестнули по лицу, заставив поморщиться. Егерь рассмеялся.
– Я понял тебя, детка. Но как бы заранее знать, что ты ещё не умеешь?
Он все говорил и говорил какие-то глупости, а я прижималась к его горячей груди и не сразу заметила, что снова оказалась в воде. Но теперь Глеб меня не отпускал. Наоборот, устроил поудобнее, подхватив под бедра, и шепнул:
– Держи меня крепко.
И поцеловал, силой прижимая к себе. Я оплела его торс ногами, заерзала нетерпеливо. Его руки под водой сжали мои ягодицы, приподнимая, позволяя почувствовать его желание. Тихо всхлипнула ему в губы. Потерлась проступающими сквозь мокрый лиф сосками о его грудь. Глеб зарычал, углубив поцелуй. Проникая в мой рот языком, сводя с ума безумным ритмом. В ушах зашумело. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что это не Ксандр. Что в этот раз все может быть иначе. И должно быть. Что Глеб просто так меня не отпустит. Но тут он прервал поцелуй, слегка пройдясь языком по губам в нежной ласке. Приподнял меня над водой и прикусил прикрытый тканью сосок. Я выгнулись в его руках. Подалась вперед, исподволь прося ещё. Но Глеб торопливо коснулся языком шеи, пощекотал за ухом и понёс меня к берегу.
– Нужно переодеть тебя в сухое, детка, – проговорил он как ни в чем на бывало и поставил меня на землю.
Кожу все еще покалывало от холодной воды, а губы припухли от его яростных поцелуев. Распахнув глаза, я смотрела за тем, как Глеб протягивает мне кусок плотной жесткой ткани и чистую рубашку. Машинально взяла и то, и другое и направилась в сторону сруба. За спиной раздался всплеск. Не выдержала и обернулась, чтобы увидеть, как мужчина в несколько широких гребков достиг середины реки.
Глава третья
Я выросла в городе. В закрытом, конечно. Как и все города Конфедерации. Приют, в котором прошло мое детство, представлял собой длинный одноэтажный каменный барак, разделенный надвое кухней – столовой. На правой половине обитали мальчики, на левой – девочки. Я, как и все воспитанники, практически никогда не покидала периметр города. Смутно помню только поездку к древнему Храму. Именно на его ступенях спустя несколько лет меня и обнаружил патруль.
Жизнь в городе, хоть и более сытая и спокойная, чем в общинах, была строго ограничена установленным порядком. КПП на въездах, комендантский час, егерские патрули, напульсники, обязательные для всего взрослого населения – я считала, что другой жизни просто не существует. Ровно до тех пор, пока в тринадцать лет не поступила в школу. Так началась моя самостоятельная жизнь. Мне и еще двум девочкам выделили небольшую однокомнатную квартиру с мансардой на самой окраине. Окна мансарды выходили на городскую стену, и ночами меня преследовал странный шум. Правда, меня одну.
Тем утром, стоя в тени старого приземистого здания ратуши, я наблюдала, как к школе подъезжают ребята из общины. На байках или даже машинах. Паркуются и собираются небольшой толпой, чтобы покурить или обменяться новостями. Девушки, все старше меня, в лёгких летних сарафанах и молодые люди в клетчатых рубахах и высоких ботинках, вместо шлемов повязывающие на голову однотонные темные платки. Они громко смеялись, обсуждая последнюю вечеринку или танцы в общине, а потом такой же пестрой толпой шли на уроки. Они были живыми людьми. А не тенью, в которую рано или поздно превращались все жители города.