Тысяча Сынов
Шрифт:
— Вы все поймете, когда сами его увидите.
— Ты употребляешь слова, которые могут довести тебя до беды, — предупредила Камилла.
— Ни в коей мере, моя дорогая, — возразил Лемюэль. — Прежде всего, Астартес Тысячи Сынов и сами отступники. Я думаю, они оценят мою иронию.
— Отступники? О чем это ты? — сердито спросила Камилла.
— Ни о чем. — Лемюэль сообразил, что сболтнул лишнего. Утратив возможность читать ауры, он вдруг ощутил свою беспомощность. — Просто неудачно пошутил.
В подтверждение своих
— Пошли, — сказал Лемюэль. — Надо еще немного подняться. Я хочу показать вам нечто интересное.
Дорога до плато заняла у них еще полчаса, и к тому времени Лемюэль поклялся больше никогда не подниматься в горы, какими бы соблазнительными ни были открывающиеся виды. Стук сердца с каждым шагом становился все громче, так что Лемюэль пообещал себе сбросить вес, пока лишние килограммы его не убили.
Небо потемнело и стало желтовато-коричневым, но настоящей темноты здесь никогда не было, и Лемюэль мог не беспокоиться о предстоящем спуске.
— Это восхитительно! — воскликнула Каллиста, оглядываясь на тропу. — Ты был прав, Лемюэль.
— Да, — согласилась Камилла, доставая пиктер. — Совсем неплохо.
Лемюэль покачал головой.
— Я не имел в виду солончаки. Посмотрите туда, — сказал он и указал на ряды тонких скал, стоявших на краю плато, словно сталагмиты.
Если бы у кого-то и возникли сомнения по поводу искусственного происхождения Горы, вид этих сталагмитов, явно бывших остатками изогнутой балюстрады, мгновенно их развеял бы.
— Туда, — повторил он, еще задыхаясь после трудного подъема. — Взгляните туда.
Камилла и Каллиста подошли ближе к сталагмитам, и даже их позы выдавали восхищение увиденным. Лемюэль улыбнулся, радуясь, что не разочаровал спутниц, когда обещал им удивительное зрелище. Затем он выпрямился и потянулся. Дыхание уже вошло в норму, только вот стук в ушах не утихал ни на секунду.
— Ты не ошибся, назвав это место храмом, — сказала Камилла, снова переводя взгляд на долину.
— Прекрасное зрелище, не правда ли?! — воскликнул Лемюэль, к которому вернулась прежняя самоуверенность.
— Да, но я не это имела в виду.
— Вот как?
Лемюэль вдруг понял, что стук раздается вовсе не в его голове. Звук доносился из долины: настойчивый, нескончаемый бой барабанов, одновременно угрожающий и гипнотизирующий. Рокот множества барабанов поражал чудовищной дисгармонией, раздражал Лемюэля и вызывал в спине тревожную дрожь.
Едва передвигая уставшие ноги, заинтригованный Лемюэль присоединился к женщинам, стоявшим на краю плато. Положив руку на плечо Камиллы, он глянул вниз.
От удивления у него широко распахнулись глаза и даже приоткрылся рот.
— Трон Терры! — воскликнул Лемюэль.
Ариман услышал бой барабанов и в какофонии
— Это дурное предзнаменование, — произнес Фозис Т’Кар, прислушиваясь к усиливающемуся бою барабанов. — Проклятие, мне не нравится это место. Я здесь словно слепой.
— Мы все здесь ослепли, — подтвердил Хатхор Маат и посмотрел на верховье долины.
Психическая слепота раздражала Аримана не меньше, чем Т’Кара. Как один из Свободных Адептов, он достиг значительных вершин мастерства, мог странствовать в эфире, общался с Хранителями, усвоил процедуры вызывания духов и колдовства. Все Астартес отряда Сехмет были могущественными воинами и обладали силами, о которых простым смертным оставалось только мечтать. Каждый из них в одиночку мог покорять миры, но в этом месте, лишенные своего могущества, они были простыми Астартес.
ПростымиАстартес. Эта мысль вызвала улыбку на лице Аримана. Как высокомерно это звучит.
Он по-прежнему продолжал внимательно следить за открывающейся впереди долиной, а в голове уже возникали тезисы научного трактата для его гримуара — рассуждения на тему о том, как опасны зависимость и излишняя самоуверенность.
— Из этой ситуации можно извлечь урок, — сказал он. — Нам пойдет на пользу встреча с опасностью, когда мы лишены своих сил. А то мы расслабились и скоро забудем, как сражались когда-то.
— Опять поучаешь? — проворчал Фозис Т’Кар.
— Опять, — согласился Ариман. — И опять учусь. Каждый новый опыт — это возможность что-то узнать.
— И какой же урок я могу извлечь из этой ситуации? — недовольно спросил Хатхор Маат.
Из всех троих Хатхора Маата больше остальных пугала вероятность оказаться беспомощным, и эта прогулка к Горе стала для него самым суровым испытанием храбрости.
— Мы зависим от имеющихся у нас способностей, — пояснил Ариман, прислушиваясь к ощущению вибрации, передающейся через подошвы бронированных ботинок. — И нам снова придется научиться драться так, как дерутся Астартес.
— Зачем?! — воскликнул Хатхор Маат. — Мы одарены силой. В каждом из нас имеется частица могущества Изначального Творца, так почему мы не должны этим пользоваться?
Ариман покачал головой. Хатхор Маат, как и он сам, прошел через испытание Доминус Лиминис, но его мастерство соответствовало уровню Старшего Адепта. Хатхор достиг уверенности в своих силах, но ему еще только предстояло добиться единства личности и отказаться от своего эго, чтобы перейти на высший уровень Исчислений. На это были способны лишь немногие из Павонидов, и Ариман подозревал, что Хатхор Маат не относится к их числу.