Тысяча забытых звёзд
Шрифт:
Вещи по комнате были разбросаны в творческом беспорядке: Влада собиралась уезжать в экспедицию. Самое необходимое в Мёртвой долине — три блокнота и лес чёрных булавок, воткнутых в пенопластовый лист. Остальное — мелочи. Без остального можно было бы обойтись.
Ещё у неё была сумка через плечо и пузырёк с кирпичной крошкой и кровью. Это уже на крайний случай. Но вообще-то, какая разница, её всё равно не взяли. Пузырёк с кирпичной крошкой и пенопласт, утыканный булавками, как ёж, теснились на подоконнике. Владе подумалось —
Была бы в ней хоть капля темперамента, она бы так и сделала. А ещё — высказала бы на кафедре всё, что она думает. Так, чтобы точно не забыли. Но она и сейчас прекрасно понимала, что сидение на табуретке в центре вещевого хаоса станет её самой сильной истерикой. Влада нервно и виновато улыбалась, как будто в трамвае кому-то наступила на ногу.
Собственная улыбка в дверце шкафа казалось ей дикой. Впрочем, какая разница, всё равно ведь никто не увидит.
— Про тебя забыли, — сказала Влада своему отражению в стеклянной дверце шкафа.
Виноватая улыбка в ответ.
— Тебя бросили. А знаешь, почему? Потому что ты пустое место.
Холодок пробежался по позвоночнику, как будто кто-то открыл дверь в давно заброшенный подвал, и оттуда вырвался похоронный ветерок.
— Никому до тебя нет дела, — сказала Влада голосом, в котором сплелись интонации мамы, Ли и той огромной тётки, которая вчера в автобусе обругала её коровой. — Ни ума, ни красоты, ни таланта. А ты что вообще хотела, чтобы тебя все вокруг обожали? Сядь на последнюю парту и молчи оттуда.
Она судорожно сглотнула. Отражение в стеклянноё дверце шкафа тоже дёрнулось, и его лицо исказилось в жалобной гримасе.
— Жалкая, — сказала Влада, ещё больше распаляясь. Злость, накопленная внутри, наконец-то получила выход. Нашла единственную верную цель для удара. Ведь кто-то был во всём виноват. Теперь Влада точно знала, кто. — Всё, что ты можешь — быть жалкой. Забейся в самый тёмный угол и замолчи, я не хочу тебя видеть.
Она отвернулась и больше не видела, как кривляется отражение в стеклянной дверце шкафа, как текут по его лицу крупные слёзы.
— Вспомнили? — поинтересовался Виктор Юрьевич.
Влада подняла белую салфетку и сердито скомкала её в руке, а потом вытерла намокшие глаза.
— Ну и зачем вы заставили меня вспомнить?
Он усмехнулся.
— Тогда расскажите, кто виноват во всех ваших проблемах?
Она швырнула салфетку на стол, поднялась и зашагала к двери. Никто Владу не окликнул. Она сама остановилась в шаге от порога и развернулась на каблуках.
— Знаете что, я не нарочно пыталась это забыть, оно забылось само, но раз забылось, значит, на то были причины.
— Конечно были, — подтвердил он. — Конечно. А вы как хотели, уничтожить себя, и лелеять воспоминания об этом?
— Я себя не уничтожала, — прошипела она. С Владой
— Не уничтожили, потому что сил не хватило. Так… слегка наказали, да? Думаете, это такой замечательный поступок: взять и возненавидеть саму себя? Думаете, это мелочи, а потом сидите тут и удивляетесь: ну как же так всё получилось!
Она сникла. Вся решительность делась куда-то, как будто её вымело тем самым похоронным ветерком. Противная влага в уголках глаз копилась-копилась и вдруг вытекла на щёки.
— Плачете, — удовлетворённо заметил психотерапевт. — Наконец-то. А уже думал, вы так и будете улыбаться, пока не похороните себя заживо.
Она вернулась на стул, потому что оказалась нужна салфетка. Влада себя так успокоила. Сказала — просто нужна салфетка. А вовсе не его помощь.
— Ну а теперь мы сможем над этим работать, — произнёс Виктор Юрьевич, наклоняясь к ней так, что Влада ощутила горький аромат шоколада.
Максим Игоревич был на полевой практике, потому его телефон долго не отвечал, а когда Владе наконец удалось дозвониться, в трубке что-то хрипело и ворочалось.
— Алло, алло! — повторял он через каждое слово. — Влада, вы разве не знаете, что они уже уехали? Алло, алло!
Влада так опешила, что не сразу нашлась, что ответить, и Максим успел решить, что пропала связь, и снова кричал в трубку «алло».
— Как это уехали? Они же должны были подписать командировку, купить билеты. Всё это не так быстро, а я на прошлой неделе звонила, они ещё не покупали билетов.
— Алло-алло! Как это, не покупали? Купили ведь месяц назад. Я думал, вы в курсе. Алло! Вы меня слышите?
— Слышу, — сказала Влада. — Спасибо, что рассказали.
— А что, они вас не предупредили? Странно, всё это уже давно было известно. Алло! Ну и связь. Алло!
— Да-да. То есть нет. Спасибо ещё раз, — сказала она путано. Владе, в сущности, было уже безразлично, что говорить. Какая разница, сколько недель назад они купили билеты, если они всё равно не взяли её с собой.
Просто забыли — другого объяснения не нашлось. Ли не мог бы сделать это ей назло — зачем? Альбина ничего не решала. Максим подумал, что она всё знает.
Влада аккуратно положила мобильный на край стола и села на табуретку посреди комнаты. Хаос вещей действовал на нервы, и она отвернулась, уставилась в окно. За окном, как оглашенные, верещали ласточки.
Её забыли — это стоило принять как факт. Она знала всё: и как виновато посмотрит Ли, когда к сентябрю недоразумение разрешится, и как многословно и бестолково выскажет свои сожаления Альбина. «Без тебя было совсем не так». Без неё было — как и с ней, всё едино, всем безразлично. Влада не жалела себя — она просто знала.