Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

В 1574 г. от Р.Х. в городе Орешек по дороге домой был задержан и уличен в «лазучестве» шведский толмач Авраам Нильсен. Ничего удивительного в том как бы и не было — московско-шведские отношения того времени не отличались особой теплотой, а дипломаты всех времен и народов частенько выполняли шпионские обязанности. Удивительно было другое — с собой «лазутчик в законе» хотел провезти… Нет, не чертежи какой-нибудь Царь-пушки или Московского Кремля, не состав нового пороха или данные о численности московского войска. Вовсе нет! Вез толмач Нильсен тайну более страшную — «родословцы» новоиспеченного царя всея Руси Иоанна Васильевича, прозванного Грозным.

Слава богу, лазутчик был пойман и обезврежен, а «честь царская» не пострадала.

Однако и много позже длиннобородые дипломаты высказывали своим северным соседям недовольство, что «их» Нильсен «лазучил и выписывал родство государя нашего».

И ведь было от чего вздыбиться боярскому «истеблишменту»!..

8 сентября (20 сентября по нов. стилю) 1862 г. в городе Новгороде (ныне — Великий Новгород), в его кремле, был с помпой открыт монумент под названием «Тысячелетие России». Открытие памятника, в свою очередь, было приурочено — ни много ни мало — к празднованию 1000-летия Руси. В город прибыли войска, представители знати и других сословий, а 7 сентября на пароходе по Волхову в Новгород («место рождения российской государственности», «колыбель царства всероссийского» — такими эпитетами наградил Новгород российский самодержец в своей речи) прибыл и сам император Александр И, с семьей и приближенными.

Но праздничное действо началось еще по пути государя императора в Новгород. Как сообщал в то время корреспондент «Северной пчелы», «…берега близ деревень украшены были декорациями из зелени, вензелями их величеств и разноцветными флагами; народ собирался густыми толпами, приветствовал и провожал проходивший пароход громкими “ура”». Устроители праздника придавали прибытию императора именно по Волхову символический смысл — ведь Рюрик, по преданию, тоже приплыл к новым подданным. Чтобы закрепить символичность, на следующий день император Александр II на катере отправился к «Рюриковому городищу», и «…когда он сходил на берег, народ под ноги его бросал свои поддевки и платки и кричал: “Ура тебе, Александр Николаевич!”… При отъезде его слышались голоса: “Спасибо, батюшка, Государь, что посетил нас”». В Софиевском соборе была отслужена литургия, на Софийской площади состоялось коленопреклоненное благодарственное молебствие, а также открытие и освещение памятника (собственно, это и было центральное событие, вокруг которого были сосредоточены основные праздничные церемонии). Закончились городские торжества крестным ходом и военным парадом, а вечером в городе происходили «народные гулянья».

Сам памятник (идея — художник М.О. Микешин, скульптурные группы — скульпторы Михайлов, Шредер, Зелеман) получился весьма внушителен: его высота — 15,7 м, диаметр гранитного постамента — 9 м, высота скульптурных групп — 3,7 м, высота фриза на пьедестале — около 1,5 м, его длина — около 27 м, вес бронзового литья — 65,5 т. На памятнике размещены 129 фигур исторических деятелей Руси-России, начиная от легендарного Рюрика и заканчивая императором Николаем I.

Празднование целого тысячелетия (!) «княжеско-монархического правления на Руси» (именно так пытались представить это событие) было, как говорилось выше, помпезным.

Но мало кто тогда задумывался — а что, собственно, отмечают?

И что должно символизировать это торжество?

И, как говорится, за чей счет был весь этот банкет?

Давайте вместе найдем ответы на эти вопросы.

Повесть временных лет, эта Библия восточного славянства, сообщает, что «…в год 6370. [1] Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: “Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву”. И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами”. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города — тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах — находники, а коренное население в Новгороде — словене, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик. И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: “Чей это городок?” Те же ответили: “Были три брата — Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам”. Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде…» [2]

Как видим, празднование Тысячелетия Руси было теснейшим образом увязано с сообщением Повести временных лет (далее — ПВЛ), и должно было образно показать конец безначалия и начало государственного устройства на Руси.

Однако в данном конкретном случае сообщение ПВЛ, откровенно говоря, ошибочно от начала и до конца. Связано это прежде всего с тем, что создавалась ПВЛ Нестором-летописцем уже в XII в., т. е. через 250 лет после описываемых событий. Создавалась на основании более древних, не дошедших до наших дней сводов, но при этом неоднократно редактировалась: и при Владимире Мономахе, и при сыне его Мстиславе Владимировиче. Надо думать, редактировалась (а может, изначально и писалась) с одной только целью — выпячивания роли правящей династии Рюриковичей.

Поэтому «российский Геродот» Василий Никитич Татищев (1686—1750) при создании своей «Истории Российской…», повествуя о призвании варягов, руководствовался иной летописью — Иоакимовской (названной так в честь ее создателя, первого новгородского епископа Иоакима). «…Окнязехруских старобытных Нестор монах не добре сведем бе, что ся деяло у нас славян во Новеграде, а святитель Иоаким, добре сведомый», — писал В.Н. Татищев.

Сообщения Иоакимовской летописи, следует сказать, историческим бомондом были приняты в штыки. Долгое время ее даже считали фальсификатом самого В.Н. Татищева, а самого «российского Геродота» — выдумщиком и вруном. Еще бы, ведь она рушила все устоявшиеся представления о той эпохе!

Правда, со временем Иоакимовскую летопись перестали хаять и хулить и даже начали использовать ее свидетельства в научных трактатах (поначалу, правда, лишь как вспомогательный источник). Однако и до сего дня вся официозная история России строится исключительно на ПВЛ.

Так что же сообщала Иоакимовская летопись?

Во-первых, Иоакимовская летопись сообщает о словенах, живших на берегах Ильменского озера. Но не как о безначальных (как в ПВЛ), но называет имена некоторых словенских князей (Владимир, Буривой, Гостомысл). Более того, последний князь словен ильменских, Гостомысл, сын Буривоя, — по версии Иоакимовской летописи — уже десятый (!) князь из этого рода.

Во-вторых, Иоакимовская летопись по-иному трактует появление Рюрика на ильменских берегах. «Гостомысл имел четыре сына и три дочере, Сынове его ово на воинах избиени, ово в дому измроша, и не остася ни единому им сына, а дочери выданы быта суседним князем в жены,.. Гостомысл же, видя конец живота своего, созва вся старейшины земли от славян, руси, чуди, веси, мери, кривич и дрягович, яви им сновидение и посла избраннейшия в варяги просити князя, И приидоша по смерти Гостомысла Рюрик со двемя браты ироды ею», — повествует она. О беспомощности словен, о «порядка в ней нет» не сказано ни слова. Наоборот, все упорядочено и разумно — по смерти Гостомысла у словен ильменских вокняжился Рюрик, который по матери (Умиле) приходился Гостомыслу внуком. История Средневековья знает немало подобных примеров, когда прерывалась одна династия и ее замещала другая — как правило, находящаяся в родственных связях с предыдущей.

В-третьих, Иоакимовская летопись — в отличие от ПВЛ — НИЧЕГО не говорит о Новгороде. Его тогда… не существовало. Лишь «…в четвертое лето княжения его (Рюрика. — А.П.) преселися от старого в Новый град великий ко Ильменю». Но и тут требуется уточнение: Новый град (в противовес старому — Ладоге) историки отождествляют не с Новгородом, а с т.н. Рюриковым городищем — загородной княжеской резиденцией (около 230 км от Ладоги), которая оказалась в черте Великого Новгорода… в 1999 г.! Сам же «исторический» Новгород, очевидно, возник в конце IX — начале X в. Как показывают современные археологические данные, самые ранние из исследованных деревянных мостовых на территории современного Новгорода датируются X в. (по методике дендрохронологии). Сама ПВЛ, говоря о походах Олега на Царьград в 907 и 911 гг., упоминает о дани, которую византийцы обязались выплачивать конкретным русским городам («…прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу». — ПВЛ), но Новгорода в перечне русских городов…. НЕТ. Первое же иноземное упоминание Новгорода датируется серединой того же X в.