Тысячелетие вокруг Каспия
Шрифт:
Тюрки-шато любили династию Тан, китайцы ее ненавидели. Поэтому в 923 г. эти последние хунны низвергли узурпатора и восстановили империю Тан (Хоу-Тан). Но тут в игру вступили последние сяньбийцы — кидани. И повторилась коллизия IV–V. Шато, как и в древности хунны, проиграли войну потомкам сяньбийцев.
Последнее хуннское царство в Шэньси носило уже китайское название «Северная Хань». Теснимые с севера пустыней Гоби, а с юга — многочисленными китайскими войсками империи Сун, предаваемые собственными подданными китайского происхождения, хунны уже не могли спастись. В 979 г. Северная Хань находилась в союзе с киданьской империей Ляо и надеялась на ее помощь. Но союзники предали хуннов, разбитые сунскими войсками, и император Бэй-Хань сдался, по-видимому, без боя. [314] Последнее хуннское царство пало, а последние хунны могли уцелеть только в рассеянии, как осколки, имя которых через 200 лет было забыто. [315]
314
См.: Е Лун-ли. История государства киданей. М., 1979, стр. 117.
315
См.: Мэн-да Бэй-лу./ Пер. Н. Ц. Мунукуева. М., 1975, стр. 93.
316
См.: Мэн-да Бэй-лу./ Пер. Н. Ц. Мунукуева. М., 1975. Прим. 10; литература о них см.: там же, стр. 92, прим. 4.
На этом кончился виток этногенеза, который мы назвали «хуннским», потому что все другие этносы, порожденные или сформированные хуннами, прожили меньше
Надо заметить, что хунны пережили одновозрастные им этносы не случайно: характерная для них этнографическая черта — неизменная взаимовыручка, порожденная привычкой к коллективному опыту, помогла преодолеть такие трудности, какие становились катастрофой для этносов, члены которых были друг для друга в меньшей, чем хунны, степени товарищами и в большей соплеменниками, соседями. Таким образом, исторический период хуннского этногенеза продолжался 1188 лет (209 г. до н. э. — 979 г. н. э.), но к этому числу надо прибавить инкубационный период — около 150 лет — и время существования, которое метафорически назовем «посмертным», ибо конец этноса не означает физической гибели его членов, а только распад системы, забвение традиции и возможность для уцелевших особей войти в состав других этносистем.
Природа изменчива. Она заполняет опустевшие экологические ниши, погребает исторические эпохи сыпучими песками и глубоким забвением прошлого. Великие в прошлом города, превратившиеся в «телли», на которых гнездятся жалкие деревушки, обитаемые темными крестьянами, — явление не менее распространенное, чем так называемые «погребенные почвы». Но такой сон, похожий на смерть, не длится нигде вечно. И природа, и народы рано или поздно оживают, причем последние — только под действием некоего «катастрофического» природного события, результат которого мы называем пассионарным толчком. Но его не было ни в X, ни в XI в. и в Степи продолжалось «темное столетие».
56. Последние сяньбийцы
Вслед за последними хуннами должны были исчезнуть и последние сяньбийцы — кидани. [317] Появившись после хуннов, они и закончили свой путь в этногенетическом времени — позже. Но это наследство было для киданей невыносимым бременем, ибо им предстояла мучительная двухсотлетняя гибель, а не легкая смерть в бою.
Кидани с IV в. жили в Западной Маньчжурии и по берегам реки Ляо-хэ. Это был полукочевой народ, воспринявший пассионарность от соседних сяньбийцев. Восемь родственных племен составляли союз, управляемый своими вождями, по три года каждый.
317
См.: Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970, стр. 63.
Кидань подчинялась тюркам, потом уйгурам. В 907 г. один из старейшим Елюй Амбагань не переизбрался, а отрубил головы прочим семи вождям. Он объявил себя «небесным императором», а жену — «земной императрицей», подчинил себе всю Маньчжурию, восточную часть современной Монголии и отторг от Китая Хэбэй.
Китай в X в. переживал очередной период развала, свойственного для акматической фазы этногенеза (эпоха Пяти династий — 907–960 гг.) и не мог оказать сопротивления даже этому небольшому этносу. Но кидани были народом древним. Они достигли мудрой и крепкой старости, фазы гомеостаза, и не могли оказать сопротивление главному оружию «Поднебесной» — китайской культуре.
Они не были подлинными кочевниками и, подобно табгачам, восприняли слишком много элементов китайской культуры, в том числе иероглифическую письменность, тогда как все прочие центральноазиатские народы использовали алфавит.
В 947 г. киданьские цари наименовали свою династию Ляо, тем самым окончательно причислив ее к китайскому культурному миру. Полукочевое ханство превратилось в химерную империю. Повторилась коллизия табгачей: кидани сделались врагами степных кочевников и охотников лесных массивов Маньчжурии, не сумев слиться с китайцами.
В 960 г. Китай был снова объединен династией Сун.
Кидани перешли к активным действиям и заняли северо-восточный угол Китая; подлинные китайцы удержались только на юге от Хуанхэ. А в 982 г. тибетский народ миняги, потомки древних жунов, ди и кянов (цян), которых мы называем их монгольским названием — тангуты, восстали против сунской оккупации и к 990 г. создали в Ордосе свое государство — «Западное Ся», отрицавшее все китайское. Тангуты сами считали свое царство наследником полуинородческих китаизированных династий Тоба-Вэй и Тан. Они отстаивали право некитайцев жить на землях, некогда захваченных Китаем, сохранять свои племенные традиции и управляться вождями из своей среды, а не китайскими чиновниками. И они отстояли свою независимость, отбросив китайцев на юг от линии Великой стены. [318]
318
См.: Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства, стр. 89.
Можно было бы предположить, что снижение уровня пассионарности у степняков, самоустранение кыргызов, вернувшихся после победы над уйгурами в Сибирь, и уход китайцев за Великую стену дадут исстрадавшимся кочевникам вожделенный покой. Но в этнических контактах важны не абсолютные величины пассионарного напряжения, а соотносительные… и кровь течет на перепадах.
Тангутское и киданьское государства, отделив Китай от степных народов, несли в себе ту же ущербность, что и их прототипы: империи Тоба-Вэй (Бэй-Вэй) и Тан. Для китайцев они были варварами, для степных кочевников — ренегатами, передавшимися китайцам. И тут роль индикатора сыграл буддизм, гонимый в сунском Китае. Еще в 845 г. в Китае была произведена секуляризация буддийских монастырей, сожжены манихейские книги и изображения и объявлено вне закона христианство. [319] Начались гонения на буддистов, манихеев и несториан. На них китайцы вымещали горечь поражений. Но гонимые нашли приют среди инородческого населения на северной окраине Китая. Буддизм был принят в Тангуте и Кидани как «некитайская религия», еще — раньше уйгурские вельможи приняли манихейство, а простодушные степняки басмалы, онгуты и кераиты приняли крещение от несторианских священников, изгнанных из Китая в то время, когда буддистов там еще терпели. Поскольку в ту эпоху религия была идеологическим знаменем, новообращенные кочевники «стали принципиальными врагами тангутов, которым пришлось сражаться на два фронта, причем так, что «кровь текла, как журчащий поток». [320]
319
См.: Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970, стр. 49.
320
Кычанов Е. И. Звучат лишь письмена. М., стр. 52.
Как взболтанные масло и вода расслаиваются по своему удельному весу, так расслоилась империя Тан, и Восточная Азия оказалась разделенной на китайскую (Сун), степную и лесную — дальневосточную части, резко противостоявшие друг другу.
Судьбы их были различны. Китай медленно остывал, а Кидань, превратившись в монголо-китайскую химеру, пала в 1125 г. под ударом чжурчжэней (маньчжуров) — лесного племени, не затронутого цивилизацией.
Культурные кидани, усвоившие китайскую цивилизацию, подчинились победителям. А остальные, то есть необразованные, но не утратившие степной доблести, — отступили с боями в Семиречье и там столкнулись с сельджуками, с самим великим султаном Санджаром! Между 1137 и 1141 гг. шли упорные сражения между киданьским гурханом Елюем Даши и Санджаром. Гурхана поддерживали «отсталые» степняки. Султана — лучшие воины из Хорасана, Седжестана, Гура, Газни и Мазандерана — еще не растраченные силы мира ислама, всего 100 тысяч воинов. Гурхан победил! Султан бежал, покинув семью и 30 тысяч храбрых соратников, убитых в честном бою, но кидани проявили удивительную умеренность: обложили города Средней Азии небольшой данью и стали пасти скот в Семиречьи и Джунгарии.
Так дала о себе знать последняя вспышка сяньбийской пассионарности. С появлением чжурчжэней на Дальнем Востоке началась новая эпоха, но об этом следует сказать особо, в свое время и не опережать пока события.
57. Несовместимость
Теперь, когда мы проследили до конца, как в пламени разгорающейся китайской и остывающей хунно-сяньбийской пассионарности рухнула не только сама империя Тан, но и ее идея — стремление соединить китайское и степное начала в единой этносоциальной системе, естественно задаться вопросом, а возможно ли это в принципе?