Тюремные записки в прозе и стихах

Ведров Александр

Ещё ужаснее, что случай с Колиным отравлением из единичного обратился в массовый, на весь пионерский лагерь, и устроили его (кто бы подумал!) сами воспитатели, строго проинструктированные по вопросам охраны здоровья детей. Во время очередной закупки продуктов питания в том же Сладково они надумали порадовать детишек соком и приобрели пару ящиков «Вишнёвого напитка», опять с красочными этикетками. В столовой разлили напиток по стаканам, но что тут началось через какое-то время!

Начался сущий бедлам! Всегда дисциплинированные пионеры, подрастающая смена комсомола, устроили такой содом, что воспитатели и работники столовой хватались за головы, не понимая, что случилось во Вселенной! Столовая как по команде наполнилась гвалтом и галдежом, забренчали ложки и кружки, в тарелки с супом к соседям полетели куски хлеба. Кавалеры дёргали девчонок за косы и банты, а те не возмущались, как всегда, а весело похохатывали, получая необъяснимое удовольствие. Другие ходили по залу с пустыми стаканами и просили добавки.

В небольших группах мальчишки и девчонки вели беседы на «взрослые темы». Вызванный начальник лагеря пришёл в ужас от творившегося хаоса и потребовал объяснений. Воспитатели, испробовавшие чудесный напиток, признались, что в бутылках оказался вовсе не сок, а настоящее кубанское вино крепостью в пятнадцать градусов!

И как утихомирить опьяневшую детскую ораву? Не было такой инструкции в правилах поведения пионерских лагерей, но начальник не подкачал. Он распорядился собрать в столовой весь персонал лагеря, вплоть до последней уборщицы, и под усиленным конвоем развести пьянчужек по палаткам. К выходу палаток приставили охрану и объявили «мёртвый час».

Пекарский, инструктор по плаванию, ходил с красным галстуком на шее. Вечерами он рассказывал юным пионерам «жуткие» истории. Чаще они просили рассказать про синюю руку, которая везде наводила свои ужасные порядки. Однажды рука схватила мужика за горло, затем стащила у него со стола котлету и спряталась с ней под кроватью; заглянули туда и увидели, как она ест котлету, а рядом лежит распотрошённая человечья нога. Кошмар, да и только, и таких кошмаров детям перед сном хватало.

Я уселся у камина,На ночь сладко задремал,И во сне кинокартина —Дикий шабаш-карнавал.Кто-то есть, кого-то нету…Лунный свет ковром по полу…Где-то слышны кастаньеты,Бродит Дух, по пояс голый.Шаг неслышный невидимок,Привидения вокруг,Подскочили вдруг ботинки,Полтергейста слышен стук.Выпучился в угол кот,Видит там ночной народ,Домовой с Чур-Чуром шумноВдруг затеяли возню,Неизвестный в козьей шубеЗасвистел в трубу-ноздрю.Танцы бабушки Яги,Старика Кащея,Скороходы-сапогиВ пляске сатанеют.Сатана – красавец гибкий,Петушиное пероМеж рогов торчит со скрипкой,Шпага бьётся о бедро.В окнах – братия лесная,В двери лезет Снеговик,Ворвалась лихая стая —Шорох, шелест, шум и крик.Домовой и колобокУскакали за порог,Вдруг из лампы АлладинаПоказались уши Джинна.Голос петуха-кретинаРазогнал всех у камина,Ведьма на метле мелькнула,Отозвалось небо гулом.

Был ещё случай, о котором можно было рассказывать пионерам без выдумок и без прикрас, настолько он оказался жутким. Чёрт дёрнул инструктора по плаванию пройтись по лесу, что раскинулся вокруг лагеря. Лесные заповедные места были ему вторым домом, близким, понятным и своим, как тут не поддаться искушению, не побродить по обиталищу дикой живности? Александр хорошо ориентировался в лесу и легко передвигался пологим подъёмом, углубляясь в зелёные кущи, пока не вышел на опушку, остолбенев перед стаей серых волков. Их было семь, крупных и поменьше, тоже заинтересовавшихся одиноким путником.

Что делать?! Бежать? – Догонят вмиг и разорвут. Стоять и ждать? – Будет тот же результат. И опять раздался голос, что на Чумыше, то и здесь, на Ишиме: «Уйми свой страх! Иди сквозь них!» Пошёл на стаю, как на ватагу пацанов в драке на Тальменке. И что за диво? Волки двинулись в сторону от человека, оглядывались, но ушли.

* * *

В жаркий полдень Александр выводил ребят на купание. Для бесенят это было любимое занятие, а для инструктора головная боль, хотя купались на мелководье озера. Воспитательницы и пионервожатые тоже были из педагогического института, мечтательные студентки старших курсов, и тоже с красными галстуками. Весёлые девичьи стайки волновали молодого и пылкого человека, рождённого под огненным знаком и влюбчивого. Но всё-таки от него не уходил образ первой любви, унесённый с собой из Тальменки.

Жил,

живу мечтой одной —Встретиться с тобой, родной,В том и ценность вся твоя,Что в любви витаю я.В частых снах твой образ милыйАнгелом летал ко мне,Восстанавливая силыНа затерянной земле.Милая моя Наташа,Непохожая, иная,Никого нет чище, краше,Грация моя святая!Голубые небесаСветятся в глазах весёлых,Гордая моя краса,О тебе сказать – нет слова!Где ты, верная удача,Где лишь ты и я вдвоём?Вспоминаю нашу дачу,Наш заветный водоём…Как душой желаю слитьсяВо взаимопониманье,Ты – восход мой, и зарница,И богиня обожанья.Как же всё неповторимо,Как же всё неуловимо,Время неостановимо,Счастье несопоставимо!

Но Наташи не было рядом, и вряд она могла появиться, и тогда инструктор по плаванию взялся обучать искусству поведения на воде одну из воспитательниц юных пионеров, Инну Барлевич. Стрельцы забывают недосягаемый объект обожания, едва на горизонте появляется другой, не менее достойный образ. Уроки плавания, уже на глубокой воде, проходили успешно, но проявления сердечного расположения со стороны Александра оставались без ответа. Повторялась история безответной любви, до боли знакомая по Тальменке.

Вы женщина-загадка,Лукавые глаза,Волнующая прядка,Во взгляде бирюза.Вы женщина порыва,Вулкан противоречий,От внутреннего взрываЯзвительные речи.Распутать вас непросто,Вы с узелками нить,Таинственный вы остров,На нём не скучно жить.

Отец его сердечной зазнобы, Иван Степанович, работал главным бухгалтером солидного предприятия и был известен далеко по округе. Однажды у него в финансовом отчёте не сошёлся баланс на одну копейку, так профессиональный специалист своего дела три ночи искал оплошность, пока не свёл концы с концами. Финансовая катавасия не давала Ивану Степановичу покоя, но в душевные хитросплетения дочери он не вникал, предоставляя ей свободу выбора любого из поклонников, коих было немало. Александр – самый настойчивый из них.

Нежной и весёлой вижу вас во сне,Ах, как сердце тает, как приятно мне!Тонкая и стройная, с блеском умных глаз,Ах, краса-красавица, как люблю я вас!Широко видение и мечта светла,Есть же наваждение, что вам жизнь дала,Радуюсь при встрече и теряю речь,А один тоскую – счастье как сберечь?Улетел бы с вами в дальние края,Сколько спел бы песен – только вы и я!Красотою нежной вы одарены,Ангелом небесным вы сотворены.Долгими ночами вам стихи пишуИ ваш образ светлый я в груди ношу.Шёлковая кожа, аромат волос,А очнусь, всё то же – горестный погост.

Но грустный опыт школьной любви был не напрасным. Александр неустанно и радушно, с приветливым взглядом и улыбкой на устах, проявляя такт, упорство и сердечное расположение, добивался желанной цели. Три долгих года Инна держала оборону, но всё-таки любовь победила, крепость пала и была взята. На свадьбе гуляла вся деревня. Маслозавод поставил на брачный обряд двухсотлитровую бочку пива, которую гуляющие люди опустошили только на третий день.

Как молния тело любимой,Оно обжигает меняСвоим сочетаньем красивымМелодии и огня.Ласкает рука осторожноСокровище в бархатной коже,Ликуют душа и желаниеОт этого обладания.