Тюрки и мир. Сокровенная история
Шрифт:
Традиции греческой веры не позволяли патриарху сделать это.
Как на беду, патриарха втянули в борьбу кланов, Русская церковь не могла стать мировым судьей, не могла примирить славян-аристократов с царем, она плелась вслед за событиями. Патриарх Иов сделал все, чтобы Бориса Годунова в 1598 году избрали царем. Церковь стояла на защите интересов трона. Не страны, не народа… В том и состоит особенность «греческой веры». В служении престолу!
Все сразу увидели: патриарх отрабатывает хлеб. Значит, он – слаб.
Это замечание важно, оно объясняет, почему у престола было много противников, а высшему обществу не хватало единства, почему начался разброд…
Казалось бы, патриарх выступил против самозванца, явившегося к Москве, предал его анафеме, доказал, что Лжедмитрий не кто иной, как беглый монах Гришка Отрепьев, с доводами согласилось польское католическое духовенство, куда он отправил посольство. И что? Остальная-то Москва, объединившаяся против Годунова в «польскую партию бояр», желала Гришку Отрепьева. И никто не мог остановить ее в том желании. Ни царь, ни патриарх… Дух не жил в стране! Качалась вера, и любого, похожего на Рюриковичей, толпа с готовностью принимала за царя.
Из-за бессилия Русской церкви католическая паутина затянула верхние этажи общества, то есть бояр и дворян, которые по указке Рима раскручивали маховик Смуты, втягивая в нее новые и новые силы. Русь бурлила, стрелка политического барометра металась между бурей и штилем, однако патриарх не смотрел на нее, он был занят другим – придворными заботами.
Тайные монахи папы придумывали за славян реформы, чтобы ограничить царскую власть, расширить власть бояр и дворян, тем самым они привлекали на сторону смуты авантюристов, мечтавших о поместьях. Обремененная Русская церковь преступно молчала. А ведь реформы готовили на любой вкус, на любое желание, лишь бы люди, увлеченные мнимой идеей свободы и справедливости, шли против царской власти. Вот о чем думал Рим.
По начальному плану, который не называли секретом, Смуту надеялись завершить за три года. То был плановый процесс, три года отпустили католики, чтобы разложить изнутри Московию.
Папские монахи в разработке реформ, которых якобы желал славянский народ, делали работу Русской церкви. Они знали, что та не следит за нравственным здоровьем общества, что поглощена борьбой за власть около престола… Запад не упускал любую щель, чтобы овладевать любым новым плацдармом в Московии, он умело использовал просчеты противника и знал о русских куда больше, чем они сами.
В этой связи показательна история женитьбы Лжедмитрия на Марине Мнишек. Жених обратился к своим идейным покровителям с письмом, в котором просил себе жену, которая «должна, по крайней мере, наружно чтить греческую веру и следовать обрядам ее». Однако кардинал Рангони ответствовал усмешкой, подчеркнув, что «самые предки Димитровы», то есть украинские Рюриковичи, были католической веры и вступали в брак с польскими и иными княжнами.
Его нескрываемая усмешка говорила, что католичество на Руси имело давние традиции. Именно к католичеству, а не к «греческой вере», должна была прийти – и придет! – Московская Русь… Так что история крещения Руси тайна действительно только для русских!
…Когда самозванец вошел в Москву, патриарха Иова свергли, разумеется, свергли славяне. «Его одели в черную ризу, таскали, позорили в храме, на площади и вывезли в телеге из города, чтобы заключить в монастыре Старицком»… Свержение патриарха – свидетельство вопиющего безверия,
К сожалению, акт вопиющей безнравственности повторился со вторым и третьим русскими патриархами. Всех их свергли сами славяне, подвергнув жесточайшим пыткам. Русская церковь греческого толка не имела уважения с первых лет существования, потому что пастырь обслуживал не народ, не страну… Но Западу и нужна была слабая Церковь на Руси, чтобы привить русским славянскую идеологию.
Новым патриархом при Лжедмитрии I стал Игнатий, который до избрания значился рязанским архиереем, он был греком, получившим воспитание в Риме. Тайный иезуит, католик возглавил духовную жизнь Русского государства в самый ответственный ее период! Возглавил, не зная языка, на котором говорил подвластный ему народ. Фантастика… Как он получил Рязанскую епархию?
Этого грека в сан патриарха рукоположил бывший патриарх Иов, которого только что свергли. Несчастного на церемонию доставили силой, но он не совершил добровольно обряд посвящения, «ведая в Игнатии римской веры мудрование». «Не пустиси сему в патриархах быти»… Несчастного, «муками страх налагая», заставили совершить обряд, после чего он произнес пророческую фразу: «Ако по ватаге и атаман, а по овцам и пастырь».
То был чужой человек в чужой стране. Однако получил-таки право на духовное наставление славян, которым ничего иного и не требовалось. Объяснить случившееся без эмоций трудно. Это не предательство, не случайность. Это норма в стране добровольных рабов, в душе которых нажива заслонила веру, они уже не произносили в молитве «двух вещей прошу я у Тебя, не откажи мне, прежде нежели я умру: суету и ложь отдали от меня, нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом…». Они прислушивались к иноземцам и их выдвиженцам! Как в Болгарии.
Лжедмитрий сам вручал архиерею Игнатию 24 июня 1605 года патриарший посох: царь-самозванец распоряжался в Русской церкви, как у себя дома, кого хотел – возвышал, кого хотел – изгонял. Неделей позже возвел некоего Филарета (боярина Федора Захарьина-Юрьева) в сан митрополита. Казалось бы, зачем?
А событие то примечательно. Примечательно не тем, что, как пишет христианская энциклопедия, «…с появлением в 1605 году известий о движениях Лжедмитрия в настроениях Филарета была замечена резкая перемена: он повеселел и громко стал высказывать надежду на скорый переворот в своей судьбе». И не тем, что «Филарет редко наезжал в свою митрополию, проживая большей частью в Москве», у Лжедмитрия. А тем, что его сын потом стал царем Михаилом Романовым, основателем новой династии.
Иезуиту-патриарху требовался помощник, знающий глубинку Руси. И Филарет очень подходил на эту должность, хотя и не имел отношения к настоящему духовенству. Зато проявил себя незаурядным политиком, знал, как и что разделять, чтобы властвовать. Иначе говоря, как сеять Смуту… Лучшей кандидатуры не нашлось.
За тот короткий исторический миг, что отпустила судьба, Игнатий разослал массу грамот в епархии и митрополии, призывая паству молиться, чтобы Господь покарал басурман, которые наседали на Москву. Акцент делался на басурманах, в них видели опасность патриарх и стоящие за ним. Это показательно. В тонких интонациях его грамот звучал призыв к неповиновению, к бунту.