Тюрьма народа
Шрифт:
***
Нарастает расовая эрозия белого населения, прежде всего русских. Особенно это заметно в Москве, где уже взращен специфический евразийский тип, нечто черняво-буроглазое. "Нет, в России, в Москве особенно, фашизм невозможен, – удовлетворенно мурчит Лев Новоженов. – Москва – это Вавилон. Город всех, кто в нем живет" ("Вестник ЕАР", №5(22), январь 1999). А кто же "в домике живет"? Кавказцев в столице проживает 1,5 миллиона, их количество за последние годы выросло в 10 раз, тогда как собственно население Москвы (прежде всего русское) сократилось на 2 миллиона. А ведь эти кавказцы еще и плодятся. Прибавьте татар, евреев, всевозможных "чухонцев", полукровок – и столицу вообще невозможно назвать русским городом (впрочем, строго говоря, она им никогда и не была). Нынешняя тюрко-семитская Москва – закономерный результат своей тысячелетней евразийской эволюции. Женившийся на степной красотке князь-основатель, чей памятник украшает московский центр, мог бы быть доволен: сейчас уже почти каждый москвич напоминает обликом его сына. Вот так, православные: хотели Рим, а получился Вавилон, одна из зловещих "реторт" выведения сумеречной Антирасы, подобная Нью-Йорку и другим мегаполисам.
Оплакивающий "советскую родину" Аман Тулеев, будучи дублером Зюганова на президентских выборах 1996 года, рассчитывал, по его же словам, на голоса 40 миллионов российских граждан смешанной крови. В том же году, освещая предвыборный визит Ельцина в Башкирию, комментаторы ОРТ отметили огромное количество смешанных браков в республике и "особую славяно-азиатскую красоту местных жителей". В Уфе Ельцина встретили театрализованным действием, в ходе которого исполнялась кантата "Не русский я, но россиянин" – путь "от Руси к России" пройден.
"Особую славяно-азиатскую красоту" нередко можно наблюдать и в центральных областях, не говоря уже о Поволжье, Оренбуржье, или о более восточных регионах. Будучи в Саратове, автор этих строк был свидетелем эпизода, когда двое приезжих с обычным европейским обликом были сразу же "опознаны" аборигенами как "не местные": "Вы, ребята, наверное с Севера, поморы". Нормальный русский генотип воспринимается как экзотика. Кстати, о поморах. "Недавно я побывал на Севере, там, откуда я родом, провел там две недели…, – рассказывает в своей книге А. Паршев, – Прежних жителей – поморов – почти нет…" Зато в изобилии приезжие "из России", благо бы еще белые люди, а ведь есть и такие, "у кого дед – китаец, у кого негр" ("Почему Россия не Америка", М., 2000).
***
Помор-негроид! Гримаса торжествующей Неруси. Развитие евразийских пропагандстских големов шло от канонизированных татарских царевичей к кинофильмам типа "Цирк" (арийка Орлова с черным дитенышем на руках), "Свинарка и пастух" (русско-кавказская любовь), а далее – к нынешним рекламным щитам с обязательным сочетанием черной и белой плоти. Кстати, бросается в глаза абсолютная идентичность евразийской и "мондиалистской" пропаганды: так, расхожим голливудским штампом стала черно-белая полицейская парочка или целый афро-арийский коллектив, как, скажем, в сериале "Скорая помощь". Очевидно сходство расовых процессов в России-Евразии и в США. Если в России открыты пути наплыву в русские регионы кавказцев, то в Америке стимулируется внутренняя экспансия негров и метисов. Лидер американских правых Д. Дюк говорит об этом так: "В 60-х годах 90% населения Америки составляли белые. Сейчас эта цифра снизилась до 70%, а через 20-30 лет мы потеряем контроль, потому что число враждебных этнических групп увеличится, и они станут гораздо сильнее. Это огромная беда для белых. И такая же ситуация сложилась в Европе и России" ("Я-Русский", № 58, 2000). (О тюрко-семитской Москве я уже писал. Германские же города наводняют турки, Париж – негры и арабы, Лондон – негры… За европейские клубы вовсю играют чернокожие футболисты, а телекомментаторы именуют их "французами", "итальянцами", "голландцами"…)
В свете сказанного пресловутая "война континентов" оборачивается очередным евразийским мифом. Мы видим гибельный глобалистский процесс, захвативший всю белую расу. И Россия, и Америка – это "евразийские" страны, если под евразийством понимать то, чем оно и является по сути: идею максимального растворения белого населения в цветной биомассе с целью доминирования последней. Причем до недавнего времени мировым лидером этого цветного глобализма была Россия, как прямая наследница Византии, Хазарии и Монгольской империи (существует и белый глобализм, в качестве примера которого можно назвать Древний Рим, но это отдельная тема). До гражданской войны 1861-65 гг., и даже до 60-х гг. ХХ века Америка оставалась достаточно консервативной белой страной, гораздо более далекой от модели "многоплеменного котла", нежели Россия, "кипевшая" и "булькавшая" к тому времени уже почти тысячу лет (скажем, фильм типа "Цирка" в те же 30-е годы в Америке был бы, скорее всего, немыслим). Кстати, именно Россия подтолкнула Америку к этой модели, решительно поддержав Линкольна в его борьбе с белым Югом. И эта поддержка продиктована не столько либерализмом "царя-освободителя", сколько цветной, идущей еще от князей-основателей, генеологией России-Евразии (да и как было не поддержать "бедных негров", если главный поэт России – "арапчик", памятник которому был открыт в Москве именно тогда, при Александре II). Эта же цветная генеалогия определила и антигерманскую позицию России-Евразии в Первой и Второй мировых войнах, и послевоенную советскую поддержку "народов Азии и Африки", все эти гневные заявления Москвы о "положении в ЮАР" и т.п. Именно Россия-Евразия (в союзе с поцветневшей Америкой) внесла решающий вклад в победу 1945 года, после которой для белого человечества наступили сумеречные времена. Вообще Россия, с цикличностью маятника веками воевавшая с Европой – это злой гений белой расы, действительно некая "империя зла", в чреве которой зреет неведомо какое дитя тысячелетнего Проекта – возможно, более ужасное, чем на Западе, где межрасовая содомия началась сравнительно недавно, после 45-го года.
***
Киев воспользовался распадом СССР и пытается вернуться в европейскую историю. Видимо, украинское сознание менее изуродовано евразийским государственничеством, чем сознание великорусское. К тому же украинцы все же обладали протогосударством, в отличие от великороссов, зависших в своих "безнациональных областях". В независимой Украине пробудился изначальный козачий ("фризский") архетип, наиболее полно выраженный в орденском феномене Запорожской Сечи; резко возрос интерес к наследию Киевской Руси, а также к древнейшему арийскому прошлому (см. работы Ю. Шилова) – в общем, налицо пробуждение, казалось бы, навеки уснувшего домонгольского киевского архетипа. Идеологи новой Украины всячески подчеркивают ее принадлежность к Европе и не скрывают своего германофильства, которое явно проступает в стилистике украинских радикалов, например, УНА-УНСО. К сожалению, европеизм современных козаков порой принимает провинциально-опереточные формы, а резкий антимосковизм (сам по себе вполне оправданный) приводит их, европейцев, даже под зеленые знамена горских азиатов. Кроме того, живые национальные украинские силы так и не сломили номенклатурную властную монополию, сохранившуюся во всех республиках бывшего Союза, за исключением, кажется, Прибалтики.
Вообще, с расовой точки зрения, сепаратизм прибалтов и украинцев гораздо ценнее, чем промосковская, державническая лояльность тех же белорусов. Демонстрация латвийских ветеранов-эсэсовцев неизмеримо живительнее для русского сознания, чем совковый "батька Лукашенко" с его "священной памятью" о "партизанских кострах" и заклинаниями о "славянском братстве".
Плохие отношения русских с прибалтами (я говорю о белых – о латышах и особенно литовцах, "чухонцы" меня мало интересуют) стали притчей во языцех. Как дико это ни звучало бы для наших патриотов, но я возложил бы основную долю ответственности за эту вражду на нынешних прибалтийских русских. Они получили от еврейских СМИ прозвище "русскоязычные", но что характерно, и патриот Невзоров дал им столь же безликое, хотя и пафосное, наименование "НАШИ" – выступающие под красными флагами советского интернационализма, они и не вправе именоваться русскими. Забыв свои европейские корни, прибалтийские "наши", эти "белые рабы" Евразии, почти никогда не имевшие своего, национального государства, они, тем не менее, хотят воспрепятствовать становлению национальной государственности братьев по расе, их возвращению в Европу – и при этом обижаются, когда сталкиваются с ответной неприязнью и даже ненавистью. А ведь их воспринимают просто как агентов влияния восточной азиатской махины. Сами обезличенные, они хотят обезличить и других: прожив десятилетия в той же Литве (Литовская Русь – наша родная сестра!), "наши" умудрились не знать ее языка, истории, культуры. И вносят лишь разложение в еще сохранившийся нормальный европейский уклад, как это было когда-то в захваченных московитами Пскове и Новгороде…
"Союз нерушимый…" (Проект исполнен?)
Идеологическая мимикрия, вызванная превращением партноменклатуры в класс собственников, поначалу поколебала культ "Матери-Родины" с его "священной памятью" о Войне. Однако уже в 1995 году ельцинская Россия пышно, на государственном уровне отпраздновала 50-летие "великой победы". Хозяева Евразии, поделив "общенародную" собственность, вспомнили, сколь важны патриотические стереотипы в деле манипулирования русской массой. Победа, чью роль в судьбе Проекта невозможно переоценить, не могла не восстановить свое место в системе фетишей России-Евразии. Кроме того, евреи, на волне перемен вновь ставшие влиятельной частью евразийского элитного слоя, прекрасно сознавали, что в ходе Войны решался вопрос об их биологическом существовании. Заслуженные "гои" опять публично зазвенели медалями.
Ключевое значение в восстановлении культа "Матери-Родины" возымела, конечно, Чеченская война, спровоцированная Москвой в декабре 1994 года и идущая по сей день. 50-летие победы "взошло", таким образом, на почве, обильно политой очередной порцией жертвенной русской крови. Москва сначала вскормила Чечню, а затем бросила против нее белобрысых солдат-первогодков – во имя "единой и неделимой". Причем кремлевские посткоммунисты "прекрасно знали, что 70% населения Грозного составляют русские, однако ж, бомбили, бомбили – своих же русских… Только своих ли?" ("Атака" № 81). Ловкие столичные "политтехнологи" превратили эту войну, примиряющую "белых негров" с Кремлем, в главный фактор стабильности современной России-Евразии. Русский национализм, подогреваемый "южным фронтом", умело направляется "пиарщиками" в государственническое, "имперское" русло. Не секрет, что президентское кресло Путину купили "белые негры" в хаки, ценой своей крови обеспечив "преемственность власти" на евразийских "плантациях". Избрание Путина показало: русские полностью находятся в плену "державных" стереотипов и почти не сознают своих подлинных, национальных интересов.
Русским Чеченская Война не нужна. Ее пламя рождает не "истинного русского", как думают некоторые националисты, а нечто совсем противоположное. А. Дугин знает, что говорит: "Эта чеченская война – мать нового евразийского человека, нового россиянина. Преданный Государству и народу… (выделено мной – А.Ш.)" ("Завтра", март-апрель 2000 г., №13(330)). Короче, мать нового москвитянина или совка, для которого Государство – непременно с большой буквы! – стоит на первом месте, а некий безликий "народ" – где-то на втором. В действительных интересах русских было бы проведение укрепленной границы по Тереку и выдача оружия казакам. В действительных интересах русских была бы забота об их биологическом выживании, а не о "цельности государства". Эта война нужна Москве – для политических и финансовых махинаций. Последней и самой масштабной из них стало приведение к власти ельцинского ставленника – Путина. Характерно, что Вторая Чеченская война (1999), сделавшая Путина президентом, стала, как и Первая, прологом к очередному юбилею "великой победы" – на сей раз 55-летнему, причем "победу" праздновали через день после путинской инаугурации.