Тюряга

Бейкер Джордж

— Но побегать-то на стадионе я могу, если захочу?

— Беговая дорожка — это территория черных, я думаю, ты с ним и договоришься.

13.

Перебирая вечером в памяти события дня, Фрэнк бессознательно улыбнулся, вспоминая подвижное, богатое мимикой лицо Далласа. Как хорошо, думал Фрэнк, что я нашел здесь приятеля, теперь, по крайней мере, будет не так одиноко. Есть с кем поболтать, с кем поделиться. Без кента [3] в тюрьме не прожить. Быть может, Даллас поможет с работой? Надо бы завтра спросить его

наверняка, он уже знает здесь все. Засыпая, Фрэнк повернулся к стене. Странная мысль шевельнулась в его голове: «Быть может, рвануть отсюда с Далласом на пару?» Но в следующий момент он вспомнил о Розмари и подумал, что лучше уж он здесь проведет эти полгода с Далласом, а всю оставшуюся жизнь с Розмари. «А если опять придется столкнуться с Грейвсом? Не дай бог, если он всадит в меня свое шило, — снова вспыхнула мятежная мысль. — И тогда — прощай Розмари. Может быть, лучше уговорить бежать ее во Флориду? В конце концов, к родителям можно и приезжать. Ведь не круглый же год полицейские будут наблюдать за их домами во Флинте. Нет, как-нибудь перетерплю эти полгода. Главное, не поддаваться на провокации».

3

Кент — друг (тюрем, жаргон)

Этой ночью ему приснился отец. В узком челне они переплывали реку в царстве мертвых.

— Это из-за меня тебе пришлось спуститься в ад, — сказал отец.

— Но я же должен был тебя увидеть.

— Здесь, в царстве мертвых, ты единственный живой, и возвратиться отсюда трудно. Но я открою тебе маленький секрет.

Челн мягко ткнулся в песок и, сойдя на берег, отец крепко его привязал.

— Теперь, когда тебе нет обратной дороги, двигайся только вперед и никогда не верь никому. И еще, запомни: в беде надо принимать отчаянные решения.

Тень отца исчезла, и Фрэнк остался один. Он пошел по тропинке, ведущей на высокую гору. На самой вершине его снова встретил отец, он как-то странно улыбался.

— Здравствуй, Фрэнк, — сказал он. — Рад тебя видеть. Вот моя рука.

Он протянул ему руку.

— Что же ты не здороваешься со мной? — спросил отец.

— Но ведь ты же не мой отец, — сказал тогда Фрэнк. — Ты — Драмкул. Прочь с моей дороги!

И вспыхнула, хохоча, тень отца, на глазах превращаясь в зловонного исполина.

— Как это ты догадался, Леоне? — смеялся исполин, наклоняясь к Фрэнку.

Фрэнк видел громадные седые усы, широко раскрытый рот, влажное бугристое небо, зловонный ветер подул на него из этой омерзительной живой пещеры. Фрэнк обернулся, ища пути к отступлению, и с ужасом обнаружил себя стоящим на краю пропасти. «Но я же умею летать», — вспомнил он и шагнул было в пропасть, но почувствовал, что оступился и падает в бездну. В последний момент он успел зацепиться за каменный выступ и, подтянувшись на руках, снова забрался на вершину скалы. Рот исполина был по-прежнему раскрыт, гигантский Драмгул по-прежнему хохотал. Слева от себя Леоне заметил острый, как нож, коготь, стремительно приближающийся к нему. Еще мгновение и коготь вонзится ему в живот, прорывая насквозь, насаживая его, словно бабочку, на гигантскую булавку. Леоне хватило половины мгновения, чтобы принять решение. В другую половину он исполнил его, перепрыгнув через частокол зубов и мягко соскальзывая по основанию языка в темное сырое булькающее чрево Драмгула.

14.

На следующий день Фрэнк снова увидел Далласа. Они немного поболтали о том-о сем, вспомнили прежние времена. Потом Фрэнк сказал:

— Слушай, Даллас, а как тут насчет работы? Здесь же надо за все платить. Помоги мне куда-нибудь устроиться.

— О, нет проблем! — засмеялся Даллас. — Пойдем, я тебя отведу.

Они зашли в мастерские, в спортзал, в столовую, на склад, но везде зэки как-то странно косились на Фрэнка и отказывали, несмотря на уговоры и поручительство Далласа.

— Наверняка, это работа Грейвса. Похоже, этот ублюдок расставляет тебе капканы.

Снова навстречу им попались Палач и Подручный.

— Как прошла ночь? — ухмыльнулся Палач. — По сколько палок кинули вы друг другу?

— Заткни свое зевало, козел, — спокойно ответил Фрэнк.

— Что?! Что ты сказал? Повтори! — опешил Палач. — Да я тебе в карцер за оскорбление охраны!

— А ну-ка, давай его к Драмгулу, — проговорил, сплевывая на пол, Подручный. — Пусть выпишет ему направление.

— Эй, эй, господа! — закричал Даллас, глядя, какими взглядами обмениваются Палач и Подручный. — Не трогайте его, я заплачу!

Он достал из кармана несколько долларовых бумажек.

— Считай, что на этот раз тебе повезло, — сказал Фрэнку Палач, засовывая бумажки в карман.

— Я же тебе говорил, — сказал Даллас, когда охрана ушла. — Не связывайся с ними, это же садисты. Они притащат тебя к Драмгулу и скажут, что ты ударил одного из них. Им бы только прицепиться и получить разрешение на карцер. А уж там-то никто не увидит, что они с тобой сделают.

— Слушай, Даллас, ты такой примерный, — сказал Фрэнк. — Я, конечно, благодарен тебе, что ты выкупил меня у этих свиней. Но нельзя же им все время поддаваться. Или тебе скоро выходить на свободу и ты не хочешь нарываться на неприятности?

— Мне осталось сидеть еще сорок лет, — мрачно сказал Даллас, отворачиваясь.

— Ладно, не расстраивайся, — хлопнул его Фрэнк по плечу. — Я отработаю тебе твои доллары.

— Кстати, — сказал Даллас. — Мы не были еще в гараже. Там командует Здоровяк, мой приятель, может быть, он поможет? Правда, новых туда берут не очень охотно.

Они вышли во двор и, протопав по свежевыпавшему снегу, подошли к гаражу.

— Опять зима, — сказал Фрэнк.

— Это быстро растает, — сказал Даллас.

В гараже на Фрэнка пахнуло привычными запахами. Казалось, что вот-вот он увидит старенький недочиненный «плимут», вот-вот из-за стеллажа с деталями выйдет друг его детства Том. Но первым делом им преградил дорогу охранник, который тщательно их обыскал. Наконец навстречу им вышел и тот, кого Даллас назвал Здоровяком. Это и в самом деле был очень крупный мулат с какой-то, как показалось Фрэнку, слегка приплюснутой физиономией. Короткая стрижка с одной стороны и огромное тело с другой создавали иллюзию очень маленькой головы, и Фрэнк подумал, что, наверное, Здоровяк не очень умен, а вдобавок еще и злобен. Однако, доброжелательные огоньки в глазах и мягкий смех подсказали сердцу Фрэнка, что в глубине души человек этот добр. Но стоило Далласу назвать фамилию Фрэнка и заговорить о работе, как Здоровяк сразу замахал руками.

— Нет, нет и нет, — отрицательно качал он еще и головой.

— Но почему? — спрашивал его Даллас. — Ведь ты же сам говорил, что тебе нужен парень, который разбирается в моторах.

— Это правда, — сказал Здоровяк. — Но никому не хочется нарываться на неприятности. Меня, честно говоря не колышет, — Здоровяк обратился к Леоне, — что там у тебя произошло с Драмгулом.

— С Драмгулом? — переспросил Фрэнк.

— Да, с начальником тюрьмы, и мне бы не хотелось портить с ним отношения. Так что извините, ребята.