У чёрта на куличках
Шрифт:
«.. — Извиняемся за прерванный новогодний выпуск передачи, друзья мои, но только что поступил экстренный вызов с телекомпании. Нам стало известно о страшном происшествии в одном из следственных изоляторов Москвы. В ночь с тридцать первого декабря минувшего года заключенные, которым предоставили свободное передвижение по камерам, устроили бунт, сопровождавшийся потасовкой с правоохранительными органами „Матросской тишины“. Несмотря на то, что бунт был подавлен довольно оперативно, в ходе происшествия оказались убитыми несколько подследственных из числа так называемых
Мир зашатался перед моими глазами.
Боже… Боже, этого не может быть! Единственная мысль взорвала мой мозг, застилая видимость кровавыми ошметками. Не помня себя, путаясь в джинсах, я добрела до комнаты сестры и без сил повалилась прямо у ее двери.
… Дни превратились в кошмарные и однообразные. Несмотря на то, что Алеська, папенька и Светка (каждый день звоня мне по тысяче раз) всячески старались поддержать меня, я чувствовала, что медленно умираю. Теперь я сполна ощутила горечь утраты и вникла в смысл фраз, когда кто-то из девчонок, потерявших любимого, говорил, что жизнь остановилась.
Целыми днями, не выходя из своей комнаты, причем папа настоял на том, что мы должны вернуться домой, я бесцельно сидела у окна, глядя на запорошенные белыми шапками дома.
Январь пролетел вообще незаметно, будто его и не наступало, февраль принес с собой снова стылый ветер и подтаявшие слякотью дороги, очерченные гололедом.
Я не хотела радоваться наступлению когда-то долгожданной весны. Там, где отныне не было Юры, не было места и для меня.
Сколько бы я не порывалась поехать на кладбище и отыскать его могилу, уговоры и увещевания сестры и отца останавливали мои безумные идеи, и самым весомым аргументом было напоминание о моем не родившемся еще ребенке.
Только мысли о моей девочке (да, я уже была почти уверена в том, что родится именно она) согревали мое сердце. Пусть проклятая жизнь отняла у меня любимого, но его малышка станет мне живым воспоминанием о ее отце, которого я кажется теперь, после его гибели, любила еще сильнее.
В начале марта Леська уговорила меня записаться в женскую консультацию, ибо до того дня я и помыслить не могла о том, чтобы покинуть эти стены, ставшие для меня тюрьмой.
Однажды рано утром, когда папенька уехал на работу, у наших ворот притормозила знакомая машина — серебристый джип и из него выбрался Денис, быстро пробежав по занесенным снегом ступеням к входной двери. Леся сидела в ванне, поэтому открывать пришлось мне.
Улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба, он сунул мне роскошный букет алых роз, на бутонах которых повисли капельки влаги.
Отступив в сторону, я пропустила его в дом и взяв из его рук цветы, вдохнула пьянящий аромат.
— Спасибо, Дэн…
— Давай, одевайся, и пойдем на прогулку.
Я усмехнулась, направляясь в кухню, затем налила в графин воды и поставила туда розы.
— Какая прогулка, скажи, пожалуйста? Я не влезаю ни в одну свою шубу!
Он красноречиво бросил взгляд на мой выпирающий живот.
— Ну вот тебе и предлог, чтобы выбраться из дома. Поедем покупать новую шубу.
— Ты что, серьезно?!
— Ну конечно, — подтолкнув меня к двери, он продолжал, — иди, иди, оденься потеплее, в машине тепло, я тебя подожду здесь.
Увидев, что из гостиной выглянула Леська, с любопытством на нас взирая, я снова заупрямилась — мне не хотелось тащиться в магазин, примерять там ворох шмоток и уж тем паче делать все это в компании Панкратова.
Стоило признаться, что Денис в последнее время проявлял безграничное терпение, безропотно снося мои бесконечные капризы. Но его общество меня крайне раздражало, и ничего с этим я поделать не могла.
— Не упрямься, Лиска, он прав, тебе стоит развеяться. А что может лучше поднять настроение, чем шопинг в компании красивого парня! — нарочито весело подначила сестра, улыбнувшись благодарно взглянувшему на нее Дэну.
Ну конечно, запело мое второе «я», они же с папенькой спят и видят, как свести меня с Панкратовым! Смешно, право же, как будто от их стараний что — то выгорит!
— Ну хорошо, я поеду, — сдаваясь на их уговоры, сказала я, сдергивая с вешалки полушубок, застегнуть который не представлялось возможным, — но взамен ты, Леська, сегодня оставишь меня в покое и не станешь после пытать о результатах вылазки!
Черт, уговорили-таки, мысленно злилась я, пока джип мчался в сторону Кольца, а Дэн старался развеселить меня смешными байками, случавшимися во времена его студенчества. Я лишь молча кивала, безучастно глядя в окно и поглаживала ладошкой живот, улыбаясь, когда под рукой начинала шевелиться моя малышка.
Какая она будет? Похожая на меня, такая же сумасбродная и взбалмошная, голубоглазая и смешливая? Или веселая, как Юрчик, с темными волосами и изумрудными, как весенняя трава, глазами? Я любила ее уже сейчас, каждый вечер, повторяя ей об этом, оставшись одна в тишине своей комнаты.
Случайно бросив взгляд на одно из проносившихся мимо зданий, оказавшееся городской больницей, я вдруг почувствовала, как похолодели мои руки, и встрепенулась, дико озираясь назад, чтобы рассмотреть, не привиделось ли мне то, что я увидела, попутно завопив Дэну:
— Останови машину, слышишь?!!! Развернись назад, к больнице, вон туда, где мы только что проезжали!
Он бросил на меня взор искоса, явно посчитав, что я спятила, и продолжал ехать по магистрали. Тогда я, вцепившись в его руки, лежащие на руле, попыталась заставить его развернуть джип в обратную сторону.
— Прекрати, ты что творишь?! Хочешь, чтобы мы сейчас втемяшились куда-нибудь?! — отпихнув мои судорожно сжимавшиеся пальцы, прикрикнул Денис, съезжая с дороги и останавливая машину у какого-то кафе.