У индейцев Верхней Амазонки(Путешествие и приключения Упдеграфа)

Владимиров С.

Как бы то ни было, но вечером мы не заметили никаких признаков их коварной игры, и все-таки никто из нас не заснул из-за черной темноты леса.

Мы развели вокруг нашего шалаша костер, как это сделали и индейцы, и сидели на-страже целыми часами. Мы видели такие сцены, которые остаются в памяти на всю жизнь.

Тухаймпай явился в наш шалаш с большим горшком какой-то черной мази.

— Мы раскрасим вас, — возвестил он.

Я узнал, что это краска хито, которая приготовляется из скорлупы большого ореха. Все племена иифарос употребляли ее для военного раскрашивания, и без этой процедуры у них не появлялось охоты к нападению.

Мы согласились раскрасить себя. Нападение должно было состояться

в следующее утро. Мы разделись и приступили к этому делу. Мы старались не оставлять не закрашенным ни одного местечка. Действие краски обнаружилось только на следующее утро. С восходом солнца мы увидали, что наша кожа, волосы и даже глаза сделались чернее ночи. Мы хохотали почти до слез. Индейцы спокойно смотрели на нас. Они думали, что мы выполняем свой боевой танец.

В ту ночь, как Тухаймпай принес нам краску, чтобы раскрасить нас, он явился во второй раз и сообщил о счастливом возвращении лазутчиков. Враг был обнаружен. Их лагерь состоял из двух или трех шалашей. Лазутчики приблизились к стоянке настолько близко, что их отделяли от лагеря всего несколько метров. Они пересчитали всех своих врагов и с удивительной ловкостью вернулись незамеченными.

Много раз я имел возможность убедиться в поразительной способности этих людей к выслеживанию. Накрасив себя с головы до ног, индейцы принялись за приготовление к военному танцу. Каждый лагерь развел по большому костру. Около шалашей были сложены запасы горючего материала на целую ночь. По данному знаку все вскочили, схватили копья и, соединившись в круги, понеслись около вспыхивающих костров. Дикари все больше и больше разжигали себя пением и, наконец, устремились в неистовый танец. Они потрясали копьями и с яростными угрозами бросались на невидимого врага. Иногда из круга отделялся воин. Он выкрикивал проклятия и месть хуамбисас, укравшим у него жену.

Вдруг раздались первые удары грома обещанной бури. Все происходило так, как предсказывал Тухаймпай. Забушевал ветер, полил потоками дождь, загремел гром и заблистала молния. Стихия разыгралась так сильно, что мы выставили охрану перед нашим шалашом. Кругом шел треск от ломающихся сучьев. Сучья падали на землю и одного из них было достаточно, чтобы уничтожить наш шалаш.

Через полчаса все пришло в прежнее состояние. Мы вылезли из шалаша и начали раздувать костер. Буря прошла, но в сердце каждого индейца она оставила веру в могущество своего начальника. Теперь, уверенные в победе, дикари бросились танцевать с удвоенной энергией. Они прыгали, скакали и разжигали в себе дикую ненависть и кровожадность. Всю ночь продолжался этот дьявольский танец. Нам ничего не оставалось делать, как сидеть с ружьями наготове и ждать рассвета. Нам было не до сна в то время, когда ярость индейцев была доведена до белого каления.

Я не берусь объяснять удивительный успех Тухаймпая. Я только не могу допустить что это было случайное совпадение обстоятельств. Нет, скорее он угадывал каким-то шестым чувством приближение дождя, или просто умел узнавать о приближении бури при помощи тщательных наблюдений над движениями различных животных, — словом, по признакам, которые замечают только настоящие сыны леса.

Нападение

С наступлением утра перед нами открылась такая картина. У костров лежали измученные ночными плясками воины. Они спокойно готовились к битве. Нам казалось, что, растратив ночью все силы, им трудно будет вынести напряжение боя. Однако мы понимаем сражение совершенно иначе, чем они. Длительность и напряженность современного боя для индейцев совершенно неизвестны. Они действуют хитростью и неожиданностью. Что для нас является делом целых дней и недель, то они кончают в несколько минут.

Индейцы слонялись среди потухшего пепла,

занятые своими горшками с краской, перьями и передниками. Краска хито за ночь сделала свое дело, и индейцы стали черными с головы до ног.

После непродолжительного завтрака, — для индейцев было достаточно несколько глотков гиаманхи, — все участники похода отправились к воде. Приближался момент нападения. Дикари в своих новых передниках, с накрашенными лицами и с пучками туканьих перьев на голове и в ушах, представляли опасную банду. Тихо вытащили они челноки и переплыли на противоположный берег реки. Мы прошли 200 метров и остановились. Здесь индейцы оставили несколько пожилых мужчин для охраны челноков. Затем мы пошли дальше по лесу за нашими лазутчиками. Согласно плану, дикари разделились на две группы. Одна группа антипас пошла в обход, чтобы напасть на отдельные стоянки, другая группа из агуарунас держалась берега и должна была двигаться на ближайшие поселки. Мы, белые, теперь черные, составляли прикрытие для последней колонны под личным наблюдением Тухаймпая. Пройдя некоторое расстояние, мы остановились. Мы должны были ждать начала нападения.

Едва мы остановились, как до нашего слуха донеслись удары махете о дерево.

В этой части рассказа я буду краток и скажу только немного о приемах войны у иифарос. Они отвратительны. Нападающие не проявляют храбрости, а те, на которых они нападают, не могут защищаться. Как подкрадывающаяся кошка бросается на птицу, так же иифарос нападают на своих врагов.

С тяжелым сердцем мы ожидали конца той трагедии, которая разыгрывалась около нас. Мы присоединились к военному походу против желания. После того, как мы были покинуты «медиком», для нас была только одна возможность подняться вверх по течению реки с нашим багажом, — это присоединиться к Тухаймпаю. Если бы мы отказались от его предложения, мы оказались бы между двух врагов, которые одинаково хотели наших голов.

Мы сидели и прислушивались к ударам махете о дерево. С отвратительным криком выскочил первый отряд нападающих из-за своего прикрытия. Их жертвы были всего на расстоянии 10 метров.

В этот день мы не сделали ни одного выстрела. Нам не пришлось ни нападать, ни защищаться. Когда мы подошли к стоянке, все было кончено…

Жестокие трофеи

За «победой» произошло нечто потрясающее по своей жестокости. От золотоискателей и охотников за гумми я слышал о невероятно жестоких обычаях иифарос. Но то, что мы увидали, превзошло все наши представления…

Мы встретили оба возвращающихся отряда с окровавленными головами врагов. — Это были жестокие трофеи…

Иифарос бросались на оставленных убитых и раненых хуамбисас и учиняли над ними расправу. Они не щадили даже женщин. Женщину, которая сопротивлялась или не хотела следовать за победителем, постигала участь мужа.

За убийствами следовало полное разграбление оставленных жилищ. Когда я осмотрел ограбленные вещи, то нашел там пеструю смесь собственных вещей хуамбисас с перуанскими монетами, фарфоровыми тазами, кусками материи и другими вещами, награбленными в Барранке.

Оба отряда соединились и двинулись триумфальным шествием к реке, где были спрятаны челноки. Они спешили, так как опасались ответного нападения хуамбисас, у которых были ружья, захваченные в Барранке. Среди трофей были отнятые у хуамбисас трое детей. Переправившись на другой берег реки, иифарос приступили к препарированию черепов. Это занятие продолжалось целый день. Тут же около огня играли захваченные в плен дети. Они были слишком малы, чтобы понять то, что происходило. Пройдет несколько лет, они вырастут и тогда будут призваны убивать своих же родных. А теперь они уже подружились со своими захватчиками, в семье которых они останутся навсегда.