У индейцев Верхней Амазонки(Путешествие и приключения Упдеграфа)
Шрифт:
— Люди! Люди!
В этот миг мы не подумали, какое действие произведет на индейцев этот крик. Наше сердце рвалось наружу при виде себе подобных, которых мы так долго и с такими усилиями искали. Если бы мы размышляли хоть одно мгновение, то для нас стало бы ясным, что иифарос могли понять наш крик только как объявление войны.
Индейцы повернули лодку и изо-всех сил стали грести. Вода под ударами их весел взлетала на три метра вверх. Они высадились на правом берегу, где они, по-видимому, считали себя в безопасности. Едва они причалили, как раздался крик:
— Бум-бум!.. Бум-бум!..
Это был призыв к оружию, на который откликнулись 50 поселков. Было ясно, что война начнется с минуты на минуту. Но для нас это не имело значения,
Но мы пришли сюда не для войны, и надо было как-нибудь кончить этот воинственный шум. Сила легких у иифарос, казалось, была безгранична. Три часа они оглашали пронзительным криком окрестности. Несколько раз я пробовал подойти от берега к ним ближе, чтобы вступить в переговоры, но всякий раз они принимали это за враждебное с нашей стороны движение и удваивали свой пронзительный крик.
Наконец, чтобы выйти из заколдованного круга, я оставил свое ружье в лодке у Гаме и медленно пошел по тропинке, которая вела к ближайшим изгородям домов. Я шел босой по песку, и это причиняло мне боль. Однако, расстояние было не больше 50 метров. Я был уже на середине пути, как из хижины вышли три дрожащих юноши. Несчастные, по-видимому, были выбраны против их воли для переговоров. Они едва передвигали ноги, и походка их походила на походку разбитых параличом. Мне показалось, что они больны, и я решил, что среди индейцев свирепствует эпидемия.
Я пробовал заговорить с ними на кетшуа, по-испански и на других языках, но все было напрасно. Язык иифарос был мне тогда неизвестен. Я пытался их успокоить и при этом протянул им свою руку. Этот обычай им, очевидно, был неизвестен, потому что они стали внимательно рассматривать мою ладонь и искать на ней подарков. Тогда я показал им на свою лодку, как бы приглашая туда пойти и посмотреть, что у нас есть. Они хотели, чтобы я шел впереди, но я решил, что более безопасно будет идти последним. Так гуськом мы направились к лодке, где сидел Гаме.
Я и Гаме отобрали несколько лучших предметов для обмена — бусы, маленькие круглые зеркальца и употребляемый ими яд. Этот яд мы держали в трубках из тростника длиною в 15 сантиметров и в 2 1/2 см в поперечнике. Вырезав колено из тростника, мы наполняли его ядом, точно бокал, затем накрывали пальмовым листом и замазывали края. Когда пальмовый лист высыхал, то он сморщивался и плотно запечатывал этот естественный сосуд.
Индейцы проявили большой интерес к подаркам. Рычание в хижинах понемногу успокоилось, и явная враждебность уступила место доверчивости. Все больше и больше спускалось индейцев к нашей лодке, чтобы посмотреть что мы привезли, и мало-помалу установились дружественные отношения. Мужчины открыто выражали восхищение от торговли с нами. Женщинами тоже овладело любопытство. Они шли каждая с огромным сосудом гиаманхи, сначала по две и по три, а потом толпами. Их обычаи при приеме гостей, будь то враги или друзья, ненарушимы и крайне тяжки для всякого, кто не привык вливать в себя жидкость целыми галлонами. По беглому подсчету нам принесли 2700 литров гиаманхи, чтобы мы все это выпили. Во всяком случае наш долг был попробовать из каждого сосуда, — а их было триста.
Не принять пишу от женщин, являвшихся представительницами своих мужей при этой церемонии, значило нанести тяжелое оскорбление. После десяти глотков Гаме воскликнул:
— Я скорее умру, чем выпью хоть еще одну каплю!
— Дорогой
Мы торжественно поднесли каждый из этих отвратительных сосудов к нашим губам, — и мир с индейцами был заключен.
Нас буквально затопил человеческий поток. Индейцы забирались в нашу лодку и осматривали все, что им хотелось иметь. Они вели себя как школьники, которым было позволено похозяйничать в кондитерской. Они болтали, скалили зубы и жестикулировали. Они держали стеклянные бусы перед светом и примеряли их. Разинув рот, индейцы смотрели в ручное зеркало, а рваная полосатая рубашка совершенно победила их. Ее примеривали наиболее выдающиеся мужчины из всего племени.
Лед был сломан. Но, к сожалению, мы до сих пор не могли завязать с ними никакой беседы. Язык антипас был для нас совершенно непонятен, а они не знали кетшуа.
Мы стали объясняться знаками. Они дали нам понять, что хотят иметь вещь, чтобы послать ее начальнику племени. Она послужит доказательством необычайного события — прибытия к ним белых людей. Мы протянули им спички, которые как нельзя лучше подходили к этой цели. Три спички они отправили с своим посланным к начальнику племени, три другие послали вниз по течению реки к тому месту, откуда начиналась тропинка. На этой тропинке можно было встретить начальника в случае, если первый посланный не застал бы его дома. Там они воткнут эти спички в землю. Начальник их обязательно увидит и будет предупрежден.
Мы сели на землю и стали ждать его прибытия.
Индейское племя, среди которого мы оказались, сыграло большую роль в нашей судьбе. Оно принадлежало к известным племенам охотников за черепами. Эти племена встречались в области Амазонки под общим именем иифарос. Их враги назывались — цапарос, агуаранос и хуамбисас. Но все они принадлежали к одному племени. Определить их численность — невозможно. Они имеют привычку к переселению и к жизни маленькими поселками, скрытыми в чаще леса. Они вечно бродят и никогда не возвращаются по той же тропинке к своему жилью. Поэтому вся местность, где они живут, окружена глубокой тайной.
Мужчины их невысокого роста, хорошего сложения, но без мускулов и со множеством рубцов от постоянных войн. Они быстры на ходу и ловки как обезьяны. С необычайной ловкостью они взбирались на деревья. В детстве их родители заостряют им зубы и окрашивают в черный блестящий цвет. Волосы у них растут только на голове и спускаются до пояса, и даже до колен. Волосы черны, как смола, и похожи на гриву у откормленной лошади.
Цвет кожи у индейцев более шоколадный, чем красно-коричневый. Поэтому к ним совершенно не применимо название «краснокожих». Они любят татуироваться. Рисунок делается очень простой из кружков, крестиков и волнообразной линии. Для татуировки употребляют шип, которым накалывают кожу, пока не выступит кровь. Затем раны прижигают куском горячего гумми и втирают в кожу сажу. На коже затем получится синий рисунок.
Мальчик из племени иифарос с колчаном и сосудом для хлопчатобумажной ваты.
Женщины этого племени ходят походкой ягуара и в воде себя чувствуют так же хорошо, как на суше. На них лежит забота о переноске вещей, когда семья находится в пути. Они могут нагрузить на свои плечи до 50 килограммов и легко двигаться по лесу.
Из одежды мужчины носят одни передники надевая их на охоте, в походе, во время праздников и очень редко дома или в дождливое время. Женщины к передникам присоединяют блузы, состоящие из квадратного куска материи с отверстием посередине для головы. Эта одежда завязывается шнуром у пояса. Материю для одежды изготовляют мужчины. Они ткут ее из нитей различных оттенков и густо окрашивают ее краской, получаемой из листьев и коры деревьев.