У истоков европейской цивилизации
Шрифт:
Большинство историков первобытного времени действительно пыталось вывести происхождение отдельных культур боевых топоров от одной такой общей культуры и объяснить возникновение отдельных местных групп, отраженных в археологических материалах, миграциями носителей этой культуры. Коссина в 1910 г. заявил, что культура, породившая культуру боевых топоров, возникла в Ютландии в результате культурной ассимиляции автохтонного населения эпохи Маглемозе с пришлыми строителями мегалитов и носителями культуры Эртебёлле. Из Ютландииносители образовавшейся в результате неолитической культуры вместе со своими боевыми топорами дошли, по его мнению, до Балканского полуострова, Трои и Кавказа. Вслед за ним разработал это положение Оберг; вскоре, как бы в подтверждение их предположений была открыта культура Вирринга.
Датские археологи, напротив, всегда утверждали, что культура одиночных погребений в Ютландии была пришлой, а Брёндстед придерживается такой точки зрения и по отношению к более ранней культуре Вирринга. Рюдбек и Форссандер считают такой же пришлой культуру ладьевидных топоров в Швеции. Даже в Германии со времени отделения от нее по «версальскому диктату» Шлезвига явилась тенденция перенести колыбель датско-скандинавских
С другой стороны, Мирес 25 лет назад высказал предположение, что саксо-тюрингская культура и культура одиночных погребений ведут свое происхождение от причерноморской и что они распространялись в направлении, противоположном миграциям, о которых говорил Коссина. Борковский указал, что яйцевидные кубки из ранних причерноморских погребений могли свободно служить прототипами для сосудов Центральной и Северной Европы. К его выводам присоединяется Сулимирский, но для объяснения находок керамики саксо-тюрингского типа в поздних курганах Украины он выставляет постулат, что позднее поток переселенцев повернул в обратном направлении. Форссандер, по-видимому, склонен думать, что люди, изготовлявшие шаровидные амфоры, пришли с Кавказа и принесли с собой обычай хоронить покойников в каменных ящиках, перегороженных плитой с дверным отверстием, и в катакомбах; тем не менее он считает, что культура боевых топоров Центральной и Северной Европы ведет свое происхождение из Саксо-Тюрингии, и убежден, что она поглотила все причерноморские элементы. Жезловидная булавка, найденная в. Зеландии, в слое IIIс по Монтелиусу, в одной гробнице со входом, напоминающая местную причерноморскую копию одной привозной булавки, могла бы служить доказательством проникновения влияния причерноморской культуры даже в Данию; но позднее несколько похожих булавок было найдено в Центральной Германии и Восточной Пруссии в погребениях культуры IV дунайского периода. Возможно, что черты, общие для всех культур боевых топоров, слишком немногочисленны и слишком расплывчаты, чтобы служить достаточным основанием для предположения миграций в каком бы то ни было направлении. Во всяком случае, советские археологи поставили это предположение под сомнение и попытались объяснить наблюдаемое сходство, не прибегая к миграциям. Они говорят, что вследствие естественного экономического развития в умеренной полосе вместо мотыжного земледелия и даже охоты и рыболовства должно было усилиться скотоводство в сочетании с охотой. Результатами этой экономики, при которой наблюдается тенденция к переходу собственности на скот в руки отдельных мужчин, что вело и к общественному перевесу мужчин над женщинами, должны были явиться войны, увеличение количества оружия, мелкие патриархальные хозяйства и индивидуальные погребения, более подвижный образ жизни и усиление обмена. Общий ритуал и общие характерные черты в искусстве, согласно этому мнению, представляют всего лишь части идеологической надстройки. Даже первоначальные индоевропейские диалекты, возможно, были результатом приспособления языка к потребностям общения, возникшим при новом общественном порядке. Кричевекий в своей выдающейся статье показал, как много характерных черт культур боевых топоров — использование отпечатков шнура для орнаментации горшков, укрепление поселений, посыпание покойников охрой — появляется уже в культурах II дунайского периода.
В соображениях советских археологов, несомненно, гораздо меньше недоказуемых предположений, чем в любом толковании миграционистов. Но в версии Кричевского, что культуры боевых топоров возникли в результате чисто внутреннего социального развития из земледельческих культур придунайских областей и черноземной полосы, имеются трудно объяснимые моменты. Первичные центры распространения культур боевых топоров в лучшем случае захватывают окраины земледельческих областей, а в основном совпадают с территориями, которые со времени мезолита были заселены разбросанными группами собирателей. Боевой топор, именем которого называются эти культуры, произошел (стр. 209) в конечном счете от топоров из оленьего рога, которыми со времен бореальной фазы пользовались охотничье-рыболовные племена. Можно также показать, что кубки с шнуровым орнаментом восходят к яйцевидным горшкам тех же племен или их докерамическим образцам. Распространен был среди них и обычай посыпать покойников охрой. Таким образом, культуры боевых топоров можно рассматривать как результат социального развития охотничье-рыболовных общин, составляющих одно непрерывное целое на территории Евразийской равнины.
Но едва ли это развитие может быть понято без признания участия каких-то внешних стимулов. Охотники-рыболовы не могли самостоятельно начать разводить овец и возделывать злаки в Дании, Швеции или Средней России, где не водились дикие овцы и не произрастали дикие злаки. Каменные боевые топоры вели происхождение от топоров из оленьего рога не столько непосредственно, сколько через подражания металлическим копиям этих последних. В большинстве областей распространения культур боевых топоров навыки производства пищи и пользование металлом были также введены извне. Но такое введение навыков и понятий не обязательно должно свидетельствовать о миграции; оно может говорить всего лишь о распространении культуры. Одним словом, культура боевых топоров, по-видимому, возникла в результате усвоения какими-либо собирателями экономики производства пиши и некоторых видов металлического оружия. Происхождение перечисленных общих черт станет понятным, если мы вспомним, что собиратели, о которых идет речь, составляли один непрерывный культурный комплекс, служивший проводником для передачи материальных ценностей и идей, особенно если новые элементы, проникшие в каждую местную группу, исходили из
Если мы захотим согласовать археологические факты с филологическими теориями, мы можем рассматривать индоевропейские языки как результат превращения ряда диалектов диких племен в средство общения между новыми скотоводческими, воинственными; патриархальными обществами — носителями новых материальных и социальных интересов.
Глава X. Северные культуры
Когда дунайские земледельческие племена продвинулись до побережья Балтийского моря, — в чем не может быть сомнения, — эта область уже была заселена рыбаками и охотниками леснойкультуры (стр. 30). В эту же область явились одновременно по суше и по морю племя строителей мегалитов и племя колоколообразных кубков и другие западные племена, о которых будет идти речь ниже. Приобщение племен, находившихся по своему развитию на уровне мезолита, к болеевысокой культуре, явившееся результатом соприкосновения с пришельцами, объясняет появление в Германии, Дании и Южной Швеции поразительно разнообразных и резко отличных друг отдруга неолитических культур; ко всем этим культурам без разбора применяют вводящий в заблуждение расовый термин «нордические», вместо которого мы здесь будем употреблять менее колоритный, но более точный термин «северные». Группы лесных племен с различным хозяйством, получившие домашний скот и зерно от тех или других пришельцев или соседей,совершенствовали заимствованные у них орудия и изобрели новые; так возникли разнообразные неолитические культуры, часть которых описана в последней главе.
Процесс этого развития наиболее нагляден и потому лучше всего изучен в Дании, Шлезвиг-Гольштейне и Южной Швеции. Здесь на свежих еще моренах земледельцы находили болееплодородные почвы, чем на старых моренах в других областях Северной Германии и Голландии.
Здесь же принесенное из-за моря западное влияние носило наиболее непосредственный и плодотворный характер. К тому же датские и шведские памятники и культурные остатки были изучены блестящей школой археологов, создавшей в прошлом веке схему последовательности культур. Монтелиус разделил северный каменный век на четыре периода, основываясь главным сбразом на типологии топоров и гробниц. Его система, сделавшаяся стандартной, такова:
Периодизация неолита по Монтелиусу
Эта система сохраняет свое значение в наши дни только с существенными изменениями.
Рис. 86. Северные кремневые топоры, расположенные в порядке, соответствующем типологической классификации Монтелиус
Неолитический II период по Монтелиусу
В Дании I период представлен в настоящее время керамикой и другими культурными остатками из Хавнелева, Вирринга и посвятительных приношений, описываемых на стр. 228. В период II, судя по типологии керамики, местный вариант той же самой I северной культуры может быть иллюстрирован материалом из поселений и погребений. Поселение Баркер в Ютландии состояло из 54 однокомнатных прямоугольных зданий, расположенных с двух сторон открытой площади двумя сплошными рядами, каждый длиной 85 м.
Земледельцы еще продолжали употреблять топоры с тонким обухом из полированного кремня с прямоугольным поперечным сечением (рис. 82, слева, в середине), но появляются и другие топоры — из мелкозернистой горной породы со скошенным лезвием, как бы в подражание металлическим образцам. Стрелы с поперечно срезанными наконечниками и многогранные боевые топоры употреблялись в качестве оружия наряду с наконечниками палиц в форме языка (рис. 89, слева).
Носили янтарные бусы, встречавшиеся уже в посвятительных приношениях I периода; их ценили за таинственные электрические свойства. Но на костяке в погребении с земляной насыпью в Сальтене (Ютландия) был надет также медный диск с шишечками, совершенно подобный дискам, найденным в могилах в Бжесце Куявском (стр. 167). Этот ввозной предмет свидетельствует, таким образом, о том, что II северный период совпадает во времени с ранним III дунайским.
Керамика II периода представляет собой дальнейшее развитие керамики, описанной на стр. 228, но на ней остались только сложные веревочные отпечатки. Она представлена тремя формами, которые очень легко различить. Это — бутылеобразные сосуды с обручиком вокруг горлышка, кубки с воронкообразной шейкой и амфоры (рис. 87). Сосуды часто без орнамента, иногда с орнаментом ямочным, орнаментом со стрелками, с насечкой или с отпечатками перевитого шнура; при этом узор всегда расположен вертикально. В качестве амулетов и украшений носили янтарные бусы, иногда орнаментированные с применением техники сверления, унаследованной от культуры Маглемозе; из бус делали ожерелья в несколько ниток, разделенных пронизями.