У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов
Шрифт:
Разрешение сложной задачи, выпадающей на долю политической разведки, в значительной степени облегчается, если будет умело организовано дешифрирование получаемых агентурным, конечно, путем телеграмм разных миссий и местных учреждений.
Первый лорд английского адмиралтейства, т. е. морской министр Фишер (1905–1910) так пишет об этом вопросе в своих воспоминаниях: «Жаль, что не только в последней войне, но также особенно в Бурской, наши шпионы и наши разведывательные пункты были не на высоте. То, что мне сказал султан, произвело на меня такое впечатление, что я сам взялся за это дело, и благодаря патриотизму некоторых англичан, занимавших высокое положение в торговле на Средиземном побережье, я смог создать в Швейцарии частное тайное центральное разведывательное бюро, а Провидение так устроило, что благодаря счастливому стечению обстоятельств я был в состоянии получать все шифрованные донесения из разных иностранных посольств и консульств, а также и ключи к шифрам» («Geheima Machte», Oberst W, Nicolai,
Во всяком случае, в будущем научно поставленная работа по расшифровке телеграмм явится самым верным и быстрым средством освещения в руках политической разведки, главные старания которой должны быть направлены или на привлечение специалистов по разгадке шифров, или же агентов для покупки таковых какою угодно ценой, памятуя, что все для этого расходы окупятся сторицею. Само же получение шифрованных телеграмм из иностранных миссий или из местных почтово-телеграфных контор особого труда не представит.
Расцветом политической разведки надо считать эпоху Людовика XIV, а у нас – Екатерины Великой, когда в Польше, например, мы распоряжались как у себя дома.
Печально работала наша политическая разведка перед Русско-японской войной, в которую мы вступили, не спросясь броду. Если бы мы отдавали себе отчет в недружелюбном к себе отношении и Англии, и С. А. С. Штатов, то, вероятно, нашли бы способ мирным путем ликвидировать политические несогласия с Японией. Также неудовлетворительно работала наша политическая разведка перед Великой войной. Если бы мы знали наперед, что в результате Великой войны будет крушение трех серединных империй, в том числе и нашей, к чему приложили руки и наши союзники, то едва ли мы начали бы эту войну, какими бы гуманными лозунгами они нас ни манили. Еще печальнее результаты политической разведки в Добровольческой армии. Для каждого участника Белого движения священны лозунги борьбы с большевиками, запечатленной кровью ее бесчисленных павших и замученных героев за дело освобождения поруганной Родины. Но совершенно с другой, чисто меркантильной, точки зрения смотрели на нашу эпическую борьбу якобы идейно помогавшие нам союзники. В июле 1919 г. на сделанный в английском парламенте запрос правительству по поводу английской политики по отношению к большевикам военный министр Черчилль дал нижеследующие разъяснения: «Меня спрашивают, почему мы поддерживаем адмирала Колчака и генерала Деникина, когда первый министр (Ллойд Джордж) придерживается мнения, что наше вооруженное вмешательство было бы актом величайшей глупости. Я отвечу парламенту с полной откровенностью. Когда был заключен Брест-Литовский договор, в России были провинции, которые не принимали участия в этом постыдном договоре, и они восстали против правительства, его подписавшего.
Позвольте мне сказать вам, что они образовали армию по нашему наущению и, без сомнения, в значительной степени на наши деньги. Такая наша помощь являлась для нас целесообразной военной политикой, так как если бы мы не организовали этих русских армий, германцы захватили бы ресурсы России и тем ослабили бы нашу блокаду. Они получили бы доступ к хлебным запасам Дона, к минеральным богатствам Урала, нефти Кавказа. Они снабдили бы себя всем тем, чего в течение почти четырех лет наша блокада их лишала. Таким образом, Восточный фронт нами был восстановлен не на Висле, а там, где германцы искали продовольствия. Что же случилось затем? Большевизм хотел силой оружия принудить к послушанию восставшие против него окраины, сопротивлявшиеся ему по нашему наущению.
Если после того, как восставшие окраины, подвергаясь риску, оказали нам помощь, мы сказали бы им: “Благодарствуйте, мы очень благодарны вам, вы послужили нашим целям, но теперь вы нам больше не нужны и пусть большевики режут вас”, – тем самым мы высказали бы зложелательность с того момента, как мы их просили и обещали помощь, и в особенности после того, как они предприняли этот шаг и способствовали тем столь много победе союзников. Наша обязанность оказывать им помощь» («Times». 1919. 30 июля).
На выраженное некоторыми членами английского парламента опасение, не слишком ли дорого будет стоить англичанам оказываемая адмиралу Колчаку помощь, тот же военный министр Черчилль прибавил: «Эти посылаемые снаряды являются избытком запаса английской армии; продать этот избыток на рынке нельзя, если же хранить снаряды в Англии, то парламенту придется ассигновать деньги на постройку сараев и нанимать присмотрщиков за хранением, а потому такая посылка снарядов не может считаться убыточной для английской нации».
То же почти говорит английский лорд Мильнер в своем письме от декабря 1918 г. к одному английскому корреспонденту: «Вы спрашиваете, какое право имеем мы посылать наши войска для вмешательства во внутренние дела России и сколько времени это будет продолжаться после заключения перемирия? Ваш вопрос показывает, что вы ошибочно понимаете факт и деятельность английского правительства. Мы хотели как нельзя дольше воздержаться от вмешательства в дела России. Но мы имели нравственную обязанность спасти чехословаков [2] , и была срочная военная необходимость помешать обширным провинциям России, боровшимся против большевиков, быть захваченными большевиками и тем устранить возможность передачи ресурсов Германии. Я не говорю уже об огромных военных запасах, нам принадлежащих и находившихся во Владивостоке и Архангельске, которые большевики хотели передать Германии. Наше вмешательство увенчалось успехом. Чехословаки были спасены от истребления. Ресурсы Сибири и Украины не попали в руки неприятеля, и мы помешали, чтобы южные порты России сделались базами германских подводных лодок. Вот те наши результаты, которые помогли поражению Германии» (см. «Journal de Geneve», 20.12.1918 г., Лондон, 19.12.1918).
2
В 1920 г., 2 августа, при голосовании в английском парламенте кредита в 200 тыс. фунтов стерлингов на расход по перевозке чехословацкого корпуса из Сибири в их отечество член английского парламента Малой указал, что этот корпус был употреблен в Сибирь на нелегальные работы (illegal work), каковое замечание было тотчас же остановлено председателем, предложившим г-ну Малину вопрос, не забыл ли г-н Малой своей присяги верности английскому королю (см. «Morning Post», 3.8.1920, с. 3). (Примеч. автора.)
Были, однако, и правдивые англичане, как автор книги «Правда об интервенции в России» («The truth of the intervention in Russia», Bern, Promachos House, 1918) Филипп Прайс, который, между прочим, говорит в ней: «Как человек, проживший эти четыре года в России и видевший страдания русского народа, я категорически заявляю, что анархия и голод, теперь (в 1919 г.) царящие в России, суть последствия преднамеренной работы европейских правительств, и в этом отношении английское правительство, а равно и германское вели себя, как коршуны одной и той же стаи, и то что Германия делала на Украине, Англия делала то же самое в Сибири и к востоку от Волги».
Вышеприведенные разъяснения руководителей английской политики министров Черчилля и Мильнера, делаемые не в тиши дипломатических кабинетов, а опубликованные в газетах и притом в период операций наших белых армий, ясно показывают, насколько убого была поставлена у нас политическая разведка.
Для уяснения истинных причин помощи противобольшевистским армиям со стороны наших союзников не надо было даже иметь дорогостоящей тайной агентуры, а лишь только систематически читать иностранные газеты. Уяснив же причины, можно было должным образом использовать выигрышность своего военно-политического положения. В самом деле, антибольшевистские армии нужнее были нашим союзникам, чем последние нам. В этой недооценке себя и заключается кардинальный недочет политической разведки антибольшевистских армий. Для суждения об удовлетворительной постановке в Германии тайной политической разведки в мирное время может служить секретный отчет о военной игре офицеров Генерального штаба 1905 г., веденной графом Шлиффеном. Политическая обстановка в ней очень близка к той, что имела место в Великую войну. Тогда уже считалось, что Италия, как член Тройственного союза, не выступит на его стороне, а будет соблюдать нейтралитет. Таковой же нейтралитет, но благожелательный по отношению к Германии будет блюсти и Бельгия. Англия не только будет на стороне России и Франции, но даже пошлет свои три корпуса на континент. Но чего не предвидела германская политическая разведка – это того, что английская пропаганда в Великую войну поднимет против Тройственного союза почти весь мир, и даже С. А. С. Штаты откажутся от своей формулы Монроэ – о невмешательстве в неамериканские дела. Не предвидела германская политическая разведка также и того, что затяжная война и физическое истощение германского народа как следствие блокады нашими союзниками приведут к революции в стране и к крушению трех серединных европейских монархий.
Еще менее того она была осведомлена о вреде большевизма для себя самой, направляя в Россию агентов с Лениным во главе, памятуя, казалось бы, мудрое правило, что на войне не все средства хороши. Будь германская политическая разведка накануне Великой войны на должной высоте и знай немцы приблизительные последствия ее, никогда они не начали бы ее с таким легким сердцем.
Да и победительница – Англия, руководившая политической разведкой держав Согласия, результатом чего и было крушение серединных империй, никак тоже не предполагала, что через 20 лет после того она сама покатится в пропасть по наклонной плоскости и ее политические деятели не раз упрекнут близорукость своей политики, особенно в период стояния у власти Ллойда Джорджа, разрушившей императорскую Россию – необходимейший фактор мира на азиатском континенте. И чем ближе будет закат английской мощи в Индии и Австралии, тем сильнее будет ее разочарование в дальновидности своих политиков времен Великой войны.