У каждого своя война
Шрифт:
– Сэр, вы стонали. Вам плохо?
– Пить.
Он тут же исчез, но уже через несколько секунд вернулся с кружкой. Я хотел протянуть руку, но даже это простое движение пронзило правую часть моего тела огненной иглой. Стон помимо моей воли сорвался с моих губ. Лучник растерянно начал озирался.
– Сэр, я сбегаю…
– Пить!
Он поднес кружку к моим губам. Я сделал несколько глотков. Вода каким-то образом убрала часть боли и прояснила сознание.
– Мы победили?
– Да, сэр! Не успели вы сразить хозяина замка, как мы ворвались в замок. Разбойники, как крысы, сразу бросились прятаться в темных местах. Это была веселая охота, сэр! Я сразу погнался за рыжеволосым ублюдком…
– Что со мной?
– Ваш лекарь сказал, что у вас разбита голова, а так же вы дважды ранены в плечо и в спину, сэр.
– В спину?
– Это не мои слова, сэр. Так сказал ваш лекарь с узкими глазами и желтой кожей.
Попытка вспомнить, когда меня умудрились ранить в спину, ничего не дала – воспоминания обрывались на схватке с графом. «Победа за нами! Это уже хорошо!».
– Что с графом?
– Ваш удар был смертелен, сэр. А сейчас разрешите мне сбегать и привести вам лекаря.
– Иди.
После его ухода я закрыл глаза и, похоже, снова впал в забытье, потому что когда открыл, возле моей кровати стояло уже несколько человек. Лю, с кружкой в руках, Джеффри и Сэмуэль Уилкинс. Моего телохранителя поддерживал на ногах молодой лучник. Не успел я открыть рот, как китаец приложил к моим губам кружку.
– Пейте, господин. Это обезболивающий отвар. Он прояснит вам разум и снимет боль.
Он держал кружку у моего рта до тех пор, пока я не выпил до последней капли горькое до отвращения лекарство.
– И так тошно, тут еще твое пойло. Хоть бы с сахаром… Ладно. Джеффри, ты как?
– Не очень хорошо, но все же нашел силы встать на ноги. Но сейчас речь не обо мне. Как вы, господин?
– Как видишь, – сказал я и вдруг почувствовал, что боль начала отступать.
– Лю, ты просто волшебник.
– Спасибо, господин, на добром слове. Теперь, если вам легче, то я пойду. Меня ждут раненые.
– Конечно, иди.
Окинул взглядом Джеффри. Просто так, только что бы лишний раз убедиться, что мой телохранитель жив и здоров. Перевел взгляд на Уилкинса. Командир лучников, с аккуратно подстриженной бородой и одетый во все новое, выглядел не в пример лучше того грязного и потрепанного типа, которого я видел последний раз перед штурмом замка.
– Рассказывай, Сэм.
– Что тут говорить, сэр. Когда мы добежали, там уже и драться не с кем было. Да и те, кто остались, при виде нас тут же бросились врассыпную. Только что побегать пришлось, гоняясь за этими висельниками. Но это не страшно. Ноги у меня крепкие. Я ведь двенадцать лет служил в егерях у графа Роберта Бомонта. А там уж мне пришлось…
Тут вдруг со двора сквозь привычный шум раздался пронзительный человеческий крик, который тут же заглушил громкий хохот толпы.
– Это что?
Командир лучников неловко ухмыльнулся и замялся с ответом. Вместо него ответил Джеффри:
– Это его парни развлекаются. Я снова посмотрел Сэма:
– Так что там, во дворе? Тот пожал плечами и, наконец, выдавил из себя:
– Сэр, это я разрешил парням… гм… поразвлечься. Когда мы ворвались в замок, то в схватке погибло двое наших парней. Джон из Мамслея и Том из Рингвуда. И Тима, и Элварда, которые пошли с вами – тоже убили. Когда полностью рассвело, я приказал прочесать весь замок заново. Ну и нашли еще трех висельников. Отдал приказ их прикончить, но парни попросили… Давай, говорят, устроим охоту. Ну, я…
– Это как? В наш разговор опять влез Джеффри:
– Те теперь бегают по двору, изображая дичь, а его парни охотятся на них.
Услышь нечто подобное в самом начале своего появления в этом времени, я бы возмутился, если не внешне, то хоть в душе, но теперь я даже получил от этих слов легкое удовлетворение. Жестокость в эти времена была в ходу не только на войне, а уж наемники и солдаты жили и воевали по одному правилу: «война все спишет». За год я уже много чего видел и знал, что в это суровое время человеческая жизнь стоит дешево: воинов разбитой армии или команду захваченного судна убивали, не задумываясь о ценности человеческой жизни. Ценность в эти времена представляло только то, что можно измерить деньгами. Пощады мог ожидать только рыцарь: за него можно было получить выкуп, а потому живой он ценился больше, чем мертвый. Так на что могли рассчитывать люди рыцаря – разбойника, будучи головорезами и душегубами?!
– Гм. Хорошо. И сколько я так валяюсь?
– Скоро полдень, сэр, – сказал Сэм.
«Если предположить, что я схватился с графом где-то в полночь, то уже прошло не менее одиннадцати часов. Так-так».
– Больше погибших нет? Как там молодой Гийом?
Наступила пауза. Неожиданно для меня, вместо Джеффри, ответил командир лучников:
– Сэр, Гийом де Ге был убит, освобождая пленников. И ваш слуга… как его…
– Ляо, – подсказал Джеффри.
– Подожди! Ведь Лю был здесь. Почему он ничего не сказал?
– Господин, вы же знаете они… не мы. Другой веры. Ну и…
– Что с ним случилось? Я смотрел на Джеффри, но ответил мне лучник – ветеран:
– Насколько я мог узнать, то вы обменялись ударами с Живодером. Будучи смертельно раненым, тот все же сумел нанести вам удар палицей. Когда вы упали, к вам подскочили разбойники, чтобы добить. И вот тогда Ляо закрыл вас своим телом, сэр. Так что все удары достались ему, а там и мы подоспели.
После его слов наступила тишина. Я не знал, что сказать, а все остальные чувства были вытеснены собственной болью. Прошла минута или две, как я неожиданно почувствовал, что меня неудержимо клонит в сон. Прикрыл на минуту глаза, а когда открыл снова, за окном вместо яркого солнечного света лежали сумерки. Возле моей кровати сидели двое людей. Лю и Джеффри. Увидев, что я очнулся, оба тут же вскочили на ноги. В глазах Лю стояла тоска. У меня на секунду перехватило дыхание.
– Ляо?
– Мой брат умер, мой господин.
– О, господи! – вырвалось у меня. – Мне так жаль… Искренне сочувствую твоему горю!
– Мой брат сам выбрал свой конец. Смерть в бою – смерть воина. Его жизненный путь был настолько извилист и темен, что он мог вполне закончить свою жизнь в петле или под топором палача, принеся позор нашей семье. Мне больно и одновременно радостно, от того, что его смерть – это смерть достойного человека.
«Умереть, отдав жизнь за другого человека. В мое время это считалось подвигом, а здесь… это человек, просто выполнивший свой долг. Не укладывается в голове! Мы ведь были чужими людьми…».