У меня есть клон без имени
Шрифт:
– А, ясно, – кивнул я, хотя сам подумал тогда: «нет, эта яма мне всё-таки показалась…»
«Но почему же садоводством надо заниматься ночью?!» – хотелось спросить, но я не стал. Не стоит нервировать человека, тем более, насколько я понял, это уже устоявшаяся традиция. Зачем же прикапываться к человеку из-за того, что он всего лишь выполняет свою работу ночью?
– Извините, что мешаюсь, – сказал я ещё раз.
Я уже собирался вернуться в дом, но садовник остановил меня.
– Вы любите орехи? – спросил он.
– Да, – ответил я, не понимая, чего он от меня хочет.
– Я видел, что вы обычно едите, – сказал садовник. – Полуфабрикаты и фаст-фуды одни.
– И что? Я же не умею готовить, – объяснил я.
– Вот они и портят ваш сон, – продолжал садовник. – Вот ели бы вы что-нибудь другое.
– Что? – я был крайне возмущён, что в три часа ночи мне дают советы по тому, чем я должен питаться.
– Вот, к примеру, если б побольше фруктов, орех, ну и всякого такого добра.
Я немного недопонимал, чего он от меня хотел.
– Спать вы тогда будете намного лучше, – закончил свою пламенную речь садовник.
Он снова отвернулся от меня и занялся гортензией.
Я ушёл в дом и лёг на диван в библиотеке.
Я начал считать книги, которые стояли на полках.
5,..10,..16,..22…
33…
Запись сделана 03.07.2022 г. Дела обстояли ночью
Был серый пасмурный день. На небе с самого утра как застряли тучи, так они никуда и не исчезали. Мы с Дики были у меня в квартире и игрались в одну затейную ерунду: один закрывал глаза и листал свои контакты в телефоне, а другой тем временем придумывал для него задание.
– Всё, стоп, – объявил мне Дики.
Я перестал листать контакты, и мой палец лежал на неподписанном номере. Я не помнил, что это за человек.
– Позвони и, заикаясь, скажи, что ты рекрутер, и ты готов провести собеседование с тем, кому звонишь.
– Заикаясь? – переспросил я.
Он кивнул.
Я позвонил.
В трубке я услышал мужской голос, но я так и не вспомнил, чей он.
– Да? – строго спросили меня. – Только живее, я занят.
– Здрав-в-вствуйте-те, я рек-рек-руте-тер, – начал я. – В-в-вы з-звони-нили н-н-нам в-вчера. М-мы в-в-вас в-в-возьмём на р-р-работ-ту, но н-н-нужно пр-пров-в-вести собес-с-седов-в-вание.
Я уже устал.
– Чего? – спросили там.
– Д-д-давайт-те ж-же жив-в-вее! У м-меня в-в-всего п-пять мин-нут! К-к-как в-в-ваше имя?
– Я вас не понимаю, – признались на другом конце.
– В-в-вы н-н-нам н-н-не п-подходи-дит-те. До свидания, – я сбросил трубку.
Дики забрал у меня телефон.
– Я щас ему же и позвоню, – предложил он. – Только буду картавить.
– Нет, в следующий раз, – отказал я. – Мне надо ехать.
– Куда? – спросил Дики.
– К родителям, куда ещё? – я встал с дивана. – Они хотели собраться всей семьёй в воскресенье, а я до сих пор здесь.
Хотя, несмотря на все мои слова, добрался я быстро. Невероятно, но я уже стоял в тёмной прихожей.
– Мам, пап, Владик пришёл, – объявила сестра.
Родители сразу же прибежали в прихожую, чтобы встретить меня, будто бы мы не виделись лет двадцать.
– Как доехал? – спросила мама, пока я снимал куртку.
– Нормально, – у меня появилось странное ощущение, что что-то тут не так.
– Не замёрз в такой-то куртке? – встревожилась та. – На улице ещё не лето!
– Нет, – я стоял спиной ко всем, вешая куртку на крючок на стене.
Меня всё ещё не покидало странное чувство.
Мы прошли на кухню.
Там стоял повар, он накрывал на стол.
– Мам, давайте поедим на улице, – начала приставать сестра. – Не так уж там и холодно!
– Нет, мы будем дома, – отрезала мама.
Сестра молча села на стул и начала брать из тарелки орехи, и грызть их, пока мама не видела.
На кухне было темновато, так как из окна были видны одни хмурые тучи.
На кухню вошёл отец.
– Ну что, можно уже приступить к трапезе? – поинтересовался он.
Мать, оглядев стол, кивнула ему и выпроводила повара из комнаты.
– Вообще, это не дело, – сказал отец, когда мы сели за стол. – Повара – они готовят, а наш ещё и стол накрывает. Нам нужен дворецкий.
– Не слишком ли много? – отозвалась мама.
Я не мог есть. Я смотрел на тарелку, и мне казалось, будто бы она куда-то плывёт. Я даже пытался приостановить её, пока не понял, что она и так всё время на месте.
– Как дела на работе? – спросили меня.
– Нормально, – ответил я, а сам подумал: «они что, не помнят, что я уволился? Я же говорил им об этом».
Что-то было не так. Плохое предчувствие – не для меня, я предчувствиями не страдаю, но почему-то сейчас внутри я был неспокоен. Но тут же до меня наконец дошла причина моего беспокойства: случилась авиакатастрофа, и они все погибли…
Я нервно огляделся.
Кругом начали шататься стены, обои куда-то поехали… Я закрыл глаза и снова открыл: стены успокоились, но мне стало трудно дышать.
– А как прошла ваша поездка? – поинтересовался я, но мне показалось, что я делаю что-то неправильно. Я делаю то, что нельзя делать.
– Ой, не спрашивай, – отмахнулась мама.
– Почему? – удивился я.
Мой внутренний голос просил меня прекратить и заткнуться.
– Ничего интересного, – сказал отец.
– Вы же любите рассказывать про свои поездки, – не унимался я.
– Прекрати! – рассердился отец.
Я замолчал, но сам чуть не упал со стула от неожиданной резкости.
– Что-то случилось? – осторожно спросил я.
У меня внутри будто всё помутнело, моё беспокойство начало перерастать в головокружение и тошноту. Мне показалось, что мир сейчас обрушится.