У меня к вам несколько вопросов
Шрифт:
Раньше, приезжая в Грэнби, я бывала лишь в определенных частях кампуса. Я не ходила по мостам, не заходила в учебные корпуса. Теперь расстояния сбивали меня с толку; моя память, как и частые сны о Грэнби, незаметно сдвигала все дюйм за дюймом. Статуя Сэмюэла Грэнби, к примеру, каким-то образом забралась на десять футов [4] по склону холма. Я прошла мимо и по старой традиции коснулась его ступни рукой в перчатке.
Той осенью, как только я приняла приглашение провести курс, я проснулась с мыслями о главной улице городка, на которой сосредоточена вся деловая активность, но не могла вспомнить название, поэтому загуглила карту Школы Грэнби.
4
10
В итоге я нашла, помимо названия улицы (Краун-стрит!), подробные карты кампуса, каким он был в марте 1995 года, карты, на которые люди нанесли пунктирные линии, отражавшие их теории, маршруты, проложенные через лес. Я знала, что убийство Талии захватило и удерживало общественное внимание, но не сознавала, сколько времени люди ему уделяли.
Погружение в виртуальные кроличьи норы не способствовало моему душевному здоровью. (В ту ночь, когда я посмотрела видео «Камелота», я сидела и гуглила одноклассников и преподавателей Грэнби, гуглила факты об утоплении и пересматривала ту самую часть выпуска «Выходных данных». В какой-то момент проснулся Джером, увидел мои глаза и сказал, чтобы я прекратила это, приняла успокоительное и провела утро в постели.) Так что я успела только час поглазеть на карты, почитать, что говорят люди.
Выражение «кроличья нора» приводит на ум Алису, стремительно летящую вниз, но я имею в виду настоящий крольчатник с бесконечными петляющими туннелями, ветвящимися дорожками и неотъемлемой клаустрофобией. У меня взорвался мозг при виде того, сколько люди уделяли этому внимания. Для них Талия была лицом с нескольких разлетевшихся по интернету фотографий: едва намеченной жизнью, а не девушкой, пахнувшей духами «Подсолнухи», чей смех напоминал икоту, не девушкой, бросавшейся на кровать, словно ручная граната.
Но должна признать, что меня саму не меньше волнуют люди, с которыми я никогда не встречалась.
Меня волнуют Джуди Гарланд, Натали Вуд и Черная Орхидея. Волнует девушка, игравшая в лакросс, которую убил ее бывший в Университете Вирджинии, и девушка, чей приятель явно не работал в «Жемчужном зрении» в тот день, и старшеклассница, убитая на заднем дворе своего приятеля в Шейкер-хайтс, пока все спали, и бедная Марта Моксли, и женщина в лифте отеля, и единственная черная женщина на попойке белых леди, найденная мертвой на газоне, и женщина, застреленная через дверь ванной своим знаменитым приятелем, заявившим, что принял ее за грабителя. У меня есть мнения насчет их смертей, ничем не обоснованные. И в то же время меня мутит оттого, как они превратились в общественное достояние, предмет коллективного воображения. Мутит оттого, что почти все женщины, над смертями которых я размышляю, были прекрасны и хорошо обеспечены. Оттого, что почти все они были молоды, как и положено жертвенным агнцам. Оттого, что я не одинока в своих наваждениях.
Общий стаж Фрэн и Энн в Грэнби обеспечил им перевод из общежития в отдельный дом, один из трех старых домов у парадных ворот. Мне было неловко звонить в дверь с пустыми руками — я забыла остановить «синий кэб» у винного магазина, — но дверь открыл их сын Джейкоб, и их золотистый ретривер принялся тыкаться носом мне в бедра и слюнявить джинсы.
Надеюсь, вы помните Фрэн, потому что Фрэн этого заслуживает. Фрэн Хоффнунг — впрочем, теперь уже Хоффбарт, поскольку они с женой составили свои фамилии в одну. По крайней мере, вы помните Хоффнунгов: Дэб Хоффнунг преподавала английский, Сэм Хоффнунг преподавал математику, а Фрэн с тремя старшими сестрами росла в квартире, пристроенной спереди к Сингер-Бэйрду, общежитию для девочек с такой прикольной покатой крышей. Она была сорванцом, вела передачу «Под фанеру» и вечно красила волосы розовым или лиловым «Маник-паник». Теперь ее волосы русые с проседью, но такие же клевые, как прежние розовые.
Рождественская елка все еще стояла, и после того как я обняла его мам, Джейкоб повел меня восхищаться елочными украшениями — крупными старомодными цветными лампочками и редкими игрушками времен детства Фрэн и Энн: раскрашенной конурой Снупи, серебряной чашечкой с именем
Джейкобу, которого я помнила краснощеким младенцем с коликами, было уже почти пять, и у него теперь был двухлетний братик, которого до этого я видела только онлайн, упрямо возивший свои поезда по моей ноге, пока Энн не увлекла мальчиков «Щенячьим патрулем» на айпаде. Энн приготовила нам вегетарианские тако. Я съела больше обычного просто потому, что Фрэн вечно переживала, что я недоедаю. Фрэн смешала графин «Маргариты», и мы слушали Боба Марли, который хоть и не очень сочетался с нашей едой, но тоже был из теплых краев. Фрэн не давало покоя, что я прилетела из Эл-Эй, когда здесь настали самые холода.
— Ты будешь обижаться на меня, — сказала она. — Я стану виноватой лужей.
Я сказала:
— Замерзшей виноватой лужей. Таким маленьким виноватым катком.
Энн спросила, не нужно ли мне дополнительных носков, дополнительных одеял, дополнительных чего угодно.
— Может, пару свитеров? — сказала я. — Я забыла, что бывает холодно в доме.
Энн метнулась куда-то и вернулась с целым бумажным пакетом свитеров, толстовок и парой пижамных штанов Грэнби в зеленую с золотом клетку.
У Фрэн был отпуск на весь миниместр; три года подряд она преподавала Вьетнамскую войну, а теперь настала ее очередь для «профессионального роста», то есть она собиралась читать книги, отвечать на письма и выпивать со мной.
— Нам не обязательно зависать каждый вечер, — сказала она, — но, если ты не здесь, у меня такое ощущение, что ты сидишь в этом номере для гостей, смотришь унылую гетеросексуальную порнуху и думаешь о работе.
Фрэн дежурила в общежитии по средам, но сказала:
— Каждый второй вечер будем тусить как в девяносто пятом.
— С «Зимой» [5] и эко-печеньями?
— Я думала о «Сасси» [6] и тепловатом «Натти-лайт». [7]
Я сказала:
— Мне надо будет проверять домашки.
Но Фрэн понимала, что уговаривать меня не нужно.
— Как минимум каждый второй. А в пятницу будет вечеринка, ты должна прийти. Все хотят с тобой познакомиться. Мы называем это полумини — ну, потому что в середине миниместра.
5
«Зима» (англ. Zima) — алкогольный напиток.
6
«Сасси» (англ. Sassy) — коктейль с огурцом для похудения.
7
«Натти-лайт» (англ. Natural light (Естественный свет)) — американский низкокалорийный светлый лагер.
— Напрашивается игра слов, — сказала Энн.
Энн была блондинкой с длинными вьющимися волосами и атлетичной фигурой, так что Фрэн рядом с ней казалась коренастой. Осенью Энн занималась бегом по пересеченной местности, а весной — просто бегом, и была для Фрэн, можно сказать, идеальным сочетанием внимательной публики, верного партнера и менеджера. Если вам нужна идея для вечеринки, у Фрэн их двадцать. Если вам нужно, чтобы кто-нибудь заказал пиццу, купил лед и прибрался в гостиной, пока Фрэн составляет плейлист, то это Энн. Они познакомились в Грэнби: Энн начала работать в приемной комиссии, а у Фрэн в то время был краткий период жизни за пределами школы-интерната. Когда Фрэн вернулась, они стали дружить, не обращая внимания на подколки коллег, и сошлись на том, что сейчас уже никого не встретишь. А затем однажды отправились вдвоем в Бостон на длинные выходные и вернулись счастливой парой.