У нас в Заримании
Шрифт:
– Это шутка такая!
– заржал бородатый.
– Я дядя Федор, а деревня моя - Простоквашино.
Десять лет не видел русского лица! Пошли-есть сало и самогонка!
….Урча как кошка, Машка уплетала уже третий бутерброд из толстой, сказочно вкусной лепешки и ароматной копченой ветчины. От сто граммов самогонки жарко в груди, и лицо стало горячим.
Дядя Федор сидел с Николаем на бревнышке за штабелем и рассказывал про свое жить-бытье. Серьезные пацаны расселись вокруг, впитывая разговор как губка воду.
– …С бабой побрехал и пошел на
– Миреки - это местные?
– Ага, местные-вроде индейцев! Под горячую руку я их два десятка настрелял. Был грех.
Но шаман ихний, умная сволочь, понял ошибку и предложил мне мир.
Я им, значит железные топоры, а они мне кожу и шкуры, ага и еще в довесок тех воинов, что я настрелял, баб с детями презентовали. Типа раз кормильцев лишил, значит, переходят на мое иждивение. Но девки крепкие, жилистые, работы не боятся. Так и зажил с ними…
– Постой, Федор, а откуда у тебя железные топоры, паровоз и железную дорогу кто проложил?
– Погодь, не спеши! Петька налей еще!
Старший пацан немедленно налил самогонки в жестяные кружки Федору и Николаю из глиняного кувшина.
– Давай, по одной еще!
Выпили. Самогонка пилась как текила.
– Я как вышел сюда, в долину, сперва глядь на компас, а стрелка кружиться, как бешеная-залежь руды здесь магнитной оказалась, прям на поверхности. Я угля нажег, доменку примитивную устроил, да и наварил чугуна, наковальню, молоты сообразил, а потом и топоры наладился делать. Чо тут сложного? Двадцать пять лет на Уралвагонзаводе оттрубил-это небе не в офисе клаву топтать!
– Постой, так и паровоз и железную дорогу…
Николай уставился на паровоз. Примитивный, в заплатках,…но едет же! Человек голыми руками сделал паровоз?! В голове не укладывалось!
– Сам, своими руками! Ясен пень! Чо тут сложного?
– Один?!
– Зачем один? Бабы и приемные детки помогали. Они хоть и дикие, но те тупые, учатся влет!
– Эти пацаны тоже твои или приемные?
– Мои, конечно! Двадцать баб рожают как кошки! Семья у меня большая и тунеядцев нема!
– Ну, ты силен, дядя Федор! Двадцать баб огуливать!
– Ни одна не в обиде на мою мужскую силу! Сибирская кровь!
– гордо сообщил Федор.
– Еще по одной?
– Батя, ехать пора, вечеряет.
– Сказал старший пацан.
"Он и говорить может?!"
– Петька у меня бригадир!
– похвалил Федор.
– И то дело. Дома договорим. Сначала в баню, потом вечерять.
– Далеко ехать?
Федор задрал рукав куртки, посмотрел на потертые часы,
– Через час на месте будем. Или через два, если гон будет.
– Гон?
– Да быки шастают через дорогу мою на водопой. Стадо большое, пока пройдет-устанешь ждать. Эх. Закурить бы. Вот чего мне не хватает-курева! Чо хочешь, отдам за сигаретку!
Машка осоловевшая от сытости и выпитого, встрепенулась, вытащила из кармана мятую пачку "Pall-Mall".
– Тут десяток остался, вроде….
– Эх, милая, да ты волшебница прямо!
Дядя Федор прослезился и полез целовать толстуху. Та к удивлению Николая не сопротивлялась, а хихикала как дура.
10.
На паровозе ехали с ветерком.
Машка сидела, закутавшись в плащ на первой платформе, вместе с пацанами. Ей было страшно. Пацанам было весело. Вцепившись в борт платформы ручонками, они восторженно таращились на проносящийся мимо пейзаж как японские туристы на русскую помойку. Паровоз, раскачиваясь и гремя, пер по просеке в лесу, потом по самому краю жутко длинного и каменистого склона. Бр-р! Лучше не смотреть!
Колян и дядя Федор с красными от самогонки мордами что-то орали друг другу, стараясь перекричать яростное чихание паровоза. Беседовали, значит.
На стыках трясло, бревна за спиной двигались как живые и терлись друг об друга с многообещающим скрипом.
"Скорей бы чем-то кончилось!" - обреченно думала Машка, зажмуриваясь изо всех сил.
Но все обошлось.
Дикий поезд, в конце концов, замедлил ход и остановился. Машка поднялась на ноги, осторожно придерживаясь за бревна. Перед самым паровозом, через пути коричнево-черным потоком шли зубры или бизоны. Косясь круглыми глазами на паровоз, животные текли рекой. Этот живой поток ничто не смогло бы остановить!
"Ого, сколько здесь дичи!"
Машке стало понятно, почему местные щеголяют в замшевых одеждах. Она вдруг представила, сколько миллионов стейков и отбивных пробегает мимо и в животе забурчало. Опять засосало под ложечкой.
"Что за фигня, недавно же поела!"
Оглянувшись, она с радостью поняла, что лес закончился и впереди такая большая долина, что ее края не видно, настоящая степь!
"Лес и горы-все это не для меня!"
Устав стоять, она вернулась на свое место рядом с сыновьями плодовитого дяди Федора.
"Вот мужик стоящий и детей наделал и цивилизацию в дикие места принес. Прямо Прометей хренов!"
В конце концов, быки прошли, и паровоз рывком сдвинулся с места. Лязгнуло железо и зубы у Машки.
Еще через несколько километров пути впереди показалась кромка леса и рядом крепость как фильмах про дикий запад: деревянный частокол и вышки по углам.
Поезд сбавил ход и плелся еле-еле. В частоколе распахнулись ворота, и поезд въехал в крепость. Встречали его наверно всем населением. Сотни две народу, все в кожаных одеждах. Черноволосые и смуглые, худощавые аборигены особых эмоций не проявляли. Ну, поезд, ну приехал и чего ж, в обморок падать? Многочисленные деревянные домики лепились к внутренним стенам крепости. Двухэтажный бревенчатый дом с узкими окнами, располагался рядом с железной дорогой. "Гостиница? Станция?"