У нас в Заримании
Шрифт:
Напившись до отвала и еще больше продрогнув, Маша села на табурет.
"Издеваются…"
От нечего делать крутила на пальце колечко. Терла его то так, то эдак. Никакого эффекта не добилась.
В разгар борьбы с кольцом в дверь постучали с той стороны. Вежливо так, постучали.
"Обалдеть какие вежливые тюремщики у старичка герцога!"
– Да?
Дверь приоткрылась наполовину и в камеру проскользнул мужчина среднего роста в черной одежде, с лицом ничем не примечательным. Такого увидишь на ходу в толпе и тут же забудешь. Лет тридцать,
– Вы ко мне?
– К вам, конечно к вам.
Незнакомец сунул большие пальцы рук за край ремня на талии, тоже черного, и дружелюбно улыбнулся.
– И как мне вас звать?
– Зачем?
– удивился мужчина.
– Вы же знаете-кто я? А я хочу знать кто вы.
– Извольте-зовите меня господин Никто.
"Издевается, козел…"
– Чего надо?
– максимально недружелюбно буркнула Маша.
– Меня прислал монсеньер. Его светлость полагает, что не лишним будет разъяснить его позицию по данному процессу.
– Так вы его доверенное лицо?
– Именно так. И я хотел бы помочь вам преодолеть все сложности. Монсеньер крайне заинтересован в том, чтобы процесс закончился максимально быстро и без ущерба для вас, леди.
"Он назвал меня леди? Это хороший знак или плохой? Тюремщик хочет помочь? Так я и поверила!"
– Монсеньер будет крайне признателен вам, если вы без проволочек признаете свою вину по всем пунктам. Епископ Мувер настроен очень злобно и иного результата не потерпит.
Вы признаете вину полностью. Как только суд выносит приговор - вы благополучно переезжаете на жительство в уютный замок в Рассветных горах, под надежную защиту со штатом женской прислуги. В замке розарий и большой сад с фонтанами. Там свежий воздух и мягкая зима.
– Такой будет приговор-в ссылку в замок?
– Нет, что вы, госпожа! Приговор будет-смерть через сожжение на костре заживо. Эльфийская ведьма должна умереть.
– Признаться, чтобы меня сожгли?! Сбрендили что ли?!
– Повторяю еще раз-вас вывезут в замок. Какое вам дело до того, кого сожгут под вашим именем на костре?
– За лохушку меня принимаете?
– Простите, леди?
– За деревенскую дурочку держите, да? Приходит некто без имени, которого я первый раз в жизни вижу и рекомендует признаться во всем, чтобы осудили на смерть. Я похожа на легковерную дуру?
– Вы не похожи на дуру, госпожа.
– Спасибо на добром слове!
Маша шутливо поклонилась господину Никто.
– Так вы отказываете монсеньеру?
– Я отказываю вам! А монсеньер мне ничего подобного и не предлагал!
– Вы хотите услышать это из уст монсеньера?
– Какой догадливый господин!
Маша принялась яростно вертеть кольцо на пальце, старательно не глядя на господина в дверях.
– У меня есть особые полномочия, госпожа.
– Вот как? Подотритесь ими!
Пара минут молчания. Продолжил господин увещания прежним спокойным, ровным голосом.
– Эта камера на самом деле вполне уютна.Есть и такие в которых по колено стоит ледяная жижа.Там нельзя сесть или лечь.Там нужно только стоять.
– Очень интересно!
– Есть камеры без окон,в которых сидят грязные,вонючие мужики,которые уже год не видели живую женщину.Пара часов в их обществе вас весьма позабавит…
– Сам к ним отправляйся!
– Ниже этажом есть большая комната и там при свете очага трудятся три потных, волосатых мужика. У них есть дыба, кнуты, раскаленные клещи и сверла, чтобы сверлить здоровые зубы….
Маша молчала, разглядывая свои ногти.
"К запугиваниям перешел, козел! Хотели бы отправить в пыточную, так давно бы отправили!"
– А еще они обожают допрашивать молодых женщин. Сначала с них снимают одежду, потом обследуют все естественные отверстия…
– Заткнись!
– Так что мне доложить монсеньору?
– Доложи, что разговаривать буду только с ним, а не с пятым помощником третьего конюха!
– Простите?
– Да, да, я про тебя сказала!
Маша с ненавистью посмотрела в глаза бледнеющего господина.
– Убирайся, пока не превратила в жабу!
Господин Никто исчез за дверью. Громыхнул запор.
Она вполне довольная собой осталась одна и сидела на табурете, пока в камеру не пришла тьма. Свет в маленьком окошке совсем погас.
"Голодом будут морить?"
Что-то ничего хорошего в голову не приходило. Может быть зря упиралась? И так и так спасения ждать не приходилось….
Услышав голоса и шаги за дверью, Маша встрепенулась.
Вошли два стражника с фонарями в руках. Лица напряженные .
– Госпожа, следуйте за нами!
111.
…..Когда из уютного тепла, из под одеяла падаешь на холодные гладкие камни, поневоле испытаешь шок.
Николай крикнул, попытался сесть. Ему не позволили. Что-то вонючее и твердое уперлось в горло…Яркий свет бил в глаза. Нахлынули звухи. Громкие грубые голоса, шелест волны о берег, чавканье чего-то влажного и большого…
– Зачем тебе этот синюшный мертвец, Фолки?!
– Хочу его трахнуть, вот зачем!
Моргая часто, сквозь слезы, Николай увидел над собой здоровенного лохматого дикаря с рыжей бородой, заплетенной в косицы и обнаружил у себя на горле грубый грязный сапог, который он не мог сдвинуть обеими руками.
– Кто таков?! А!
– Я-Николас из Норведена…
– Клянусь ледяными богами, Нут! Этот бледный червяк ожил и говорит, что он из Норведена!
– проревел бородач, обращая к кому-то.
Николай не глядя, схватил первую попавшуюся увесистую гальку и с размаху врезал дикаря по ноге. Попал ниже колена.
Дикарь с ревом и грохотом приземлился неподалеку. Не теряя времени, Николай мгновенно оказался на ногах.
Скалистый берег, засыпанный галькой. У берега у кромки прибоя колышется ледяная масса. Метрах в двадцати, на берегу лежит на боку касатка и ее белое брюхо кромсают топорами тесаками лохматые дикари в кожах и шкурах. Руки у них по локоть в крови…