У причала
Шрифт:
– Я знаю. – Лукаво улыбнулась собеседница. – Я следила за вами с тех пор, как вы появились на горизонте.
– Почему же не вышли навстречу?
– Мне было интересно понаблюдать за вашими дальнейшими действиями.
Женщина спешно поднялась, захлопнув книгу. На обложке большими буквами было выгравировано потертое название «Сладкая соль Босфора» Эльчина Сафарли.
– Я удовлетворил ваше любопытство? – С насмешкой осведомился Ян.
– Вполне.
Пара знакомых «незнакомцев», не сговариваясь, повернула направо и размеренным шагом направилась по своеобразному кольцу набережной. На этот раз женщина была в пальто и джинсовых леггинсах. Однако даже столь относительно теплый наряд не мог спасти ее от дождя, который
– Погода сегодня обещает быть беспощадной.
– Точно, кажется, с этого дня начинается сезон промозглых дождей и рек слякоти.
– Верно. Но не стоит нам оставаться жертвами обстоятельств. Пожалуй, надо где-нибудь укрыться, если вы еще не пожалели о нашей встрече.
Ян резко замотал головой.
– Даже не думайте так.
– Тогда приглашаю к себе на чаепитие и приятную беседу.
– С удовольствием принимаю ваше приглашение.
Мэри нежно улыбнулась, спрятав полный грусти взгляд, за прядью выбившихся волос. Парень не заметил или не захотел замечать смену тона своей спутницы и легко и непринужденно рассмеялся.
***
Сначала Ян предложил вызвать такси, но женщина заверила его, что путь до дома не займет много времени. Так и произошло, неспешная прогулка до нужного места заняла у них не больше двадцати минут. Обитель таинственной «незнакомки» ассоциировалась у парня с каким-то готическим особняком или хотя бы с мрачноватым домиком, окруженным лозами винограда, с большим садом, где стояли бы старинные арки вокруг кирпичного колодца, который обязательно исполнял бы желания, и все это величество охранялось бы большим, злым псом, возможно даже подобием цербера. В общем, размышляя о жилище своей спутницы, герой не страшился теряться в фантазийных догадках. И какого же было его разочарование, когда тайна, наконец, раскрылась.
Они зашли в старенький, но ухоженный двор, заполненный невысокими многоквартирными домами, и подошли к одному из подъездов.
– Мне нравится жить недалеко от набережной, даже здесь чувствуется море, если прислушаться к ощущениям. – Вдохновенно отозвалась Мэри, на что Ян разочарованно кивнул.
Пройдя мимо вечно спящего консьержа, они поднялись на седьмой этаж под скрип лифта, больше походивший на рычание.
– Раньше я жила в соседнем доме на третьем этаже. – Прервала молчание «незнакомка».
– Почему же переехали?
– Соскучилась по морю.
Услышанное удивило парня, но он не стал уточнять смысл фразы, желая поскорее увидеть «таинственную» квартиру.
И вот они подошли к нужной двери с серебряной цифрой «42». У входа лежал пушистый коврик нежно-лилового цвета, на который невозможно было не обратить внимание. Когда женщина уже достала ключ и собралась открывать дверь, ее спутник вдруг почувствовал себя неуютно.
«Что же это я, в самом деле?» – Думал он про себя. – «Может, мое присутствие кого-нибудь смутит. Я даже не поинтересовался составом ее семьи, не узнал ничего, прежде чем вторгаться в личное пространство. Очень глупо с моей стороны. Надо было предложить посидеть в чайном дворике или каком-нибудь теплом кафе. Что ж, стоит хоть сейчас попытаться спасти положение».
– Какая приятная тишина. Дети, наверное, уже в школе? – Рассеянно усмехнувшись, вставил Ян.
Ключ сделал круг в замочной скважине, отчего та глухо щелкнула.
– У меня нет детей.
Хрипловатый ответ разрезал тишину. Парень нервно сглотнул.
– Прошу прощения. А муж на работе? А то было бы неловко, если…
– И мужа тоже нет. – Перебила его Мэри дрогнувшим голосом.
Ключ прошел еще один оборот, и дверь мягко приоткрылась. В воздух просочился запах лаванды.
– Разуться можно сразу в прихожей.
Тот же аромат встретил Яна и в коридоре. Все пространство было заполнено запахом лаванды, который почти дурманил. Миниатюрная прихожая состояла из узкого шкафа-купе, с вешалками в виде оленей, пары лаковых табуреток и вязаного разноцветными нитками коврика. Каждая комната плавно перетекала в следующее помещение.
Слева находилась уютная кухня-столовая, украшенная комнатными цветами в пластиковых горшочках и масляными картинами светло-голубых и изумрудных тонов под цвет обоев. Прозрачный обеденный столик был по-дизайнерски накрыт пестрыми листочками из глянцевых журналов, а посередине стояла керамическая ваза со свежими фруктами, оформленная лепестками той самой лаванды. Столик размещался у самого окна, обрамленного лазурными тюлевыми шторами, на которых кто-то от руки вышил три желтых махровых бабочки.
Справа находилась спальня, превращенная в гостиную. Или гостиная, превращенная в спальню. Трудно судить. Большую часть комнаты занимал широкий диван песочного цвета, по всей длине которого были разложены кремовые подушки в виде ракушек. В метре от главной «достопримечательности» стоял деревянный кофейный столик, чью поверхность покрывал толстый слой темного лака. Выглядело это достаточно эффектно вкупе с фарфоровым сервизом и внушительной стопкой книг разных авторов. Помимо картин стену украшал плоский экран телевизора, прикрепленный не ровно посередине, а чуть-чуть левее, что давало более удобную точку обзора. Сбоку на еще одном вязаном круглом коврике стояли друг напротив друга два кожаных кресла-качалки. С другой стороны был размещен высокий книжный шкаф со стеклянными дверцами. Но изюминкой этой комнаты не значилось ничего из вышеперечисленного. Эта изюминка оказалась завешена длинными молочными шторами до самого пола, украшенными по краям камешками наподобие жемчужин. За ними находился выход на просторную лоджию, где открывался восхитительный вид на Ганзейскую набережную. В тот миг Ян понял, что значили слова Мэри в лифте, ведь ее квартира и море всегда были рядом. Специально поставленный посередине пластиковый столик с банкеткой предполагал возможную церемонию утреннего чаепития с ежевичным кексом или шоколадным круассаном.
В общем, квартира выглядела обжитой и уютной, настоящей норкой прелестной рукодельницы. Нигде не было ни намека на существование других жильцов. Однако гость не мог поверить, что в жизни такой хозяюшки, как Мэри, могло присутствовать одиночество. Тогда он решил раздобыть для себя главную улику.
– Могу я заглянуть в уборную? – Спросил юноша, галантно помогая хозяйке снять пальто.
Ванная комната совмещалась с туалетом и со стороны казалась меньше, чем была на самом деле. На полу расстелился розоватый ковер с белыми крапинками. Плитка под ним обладала особым мраморным оттенком. Также смотрелись и гладкие стены, на которых красовалось по два изогнутых крючка в виде крошечных русалочек. И лишь на одном из них висело темно-зеленое махровое полотенце. На выпуклой раковине у зеркала с позолоченными округлыми вставками стоял стакан с одной единственной зубной щеткой. А на тумбочке рядом с глубокой белоснежной ванной среди различных кремов и бальзамов затесался один женский шампунь.
Догадки гостя не подтвердились. Женщина действительно жила здесь одна.
Когда Ян вышел из уборной, Мэри уже хлопотала на кухне, хватаясь то за сковородку, то за кастрюлю.
– Вы, скорее всего, не завтракали. Что предпочитаете: лазанью или может легкий крем-суп? – Поспешила она обескуражить гостя.
– Вам не нужно так стараться, мы же не на королевском приеме, даже не в ресторане. – Смущенно улыбнувшись, ответил парень. – Но я буду бесконечно благодарен, если вы побалуете меня домашней яичницей.