У принцессы век недолог
Шрифт:
Как ландграф его называл? Подколодный? Мне показалось, что я уже где-то слышала это имя. Только не могла вспомнить, где. В Поволчье? В Великом Суржике? В Гонории?
– Да ничего не умеет ваш Мамбуру, кроме как мертвяков гонять да травку курить! – продолжал свариться волхв. – Обдолбается, а вы потом жалуетесь, что переход сбоит.
– Тогда нечего плакаться, герр Голубчик, что у тебя смена по двое суток. К тому же самогон твой ничем не лучше травы почтенного Мамбуру.
– Я Голубь! Голубь, а не голубчик! – вскинулся волхв.
Тут память моя прояснилась. Про Голубя Подколодного
Тогда посетители «Белки и свистка» наперебой повествовали о событиях смуты, прошлых и нынешних. Этот Голубь изначально был жрецом храма Ядреной Матери, соратником верховного волхва отца Гениталия. Но затем, после того как рейтинг Траханеота Рыдальца вырос несказанно, объявился в Новом Кипеже среди раскольников. Но с ними Подколодный не ужился и, как рассказывали мне в Волкодавле, утек в Великий Суржик, поступив советником к тамошнему гетьману. Поскольку с тех пор в Великом Суржике произошел очередной государственный переворот (или два?), мятежный маг вполне мог переместиться еще куда-нибудь.
Сейчас, бухтя что-то себе под нос, он от нас отстал.
– Каким образом вы успели попасть в Потку раньше меня? – сухо спросил ландграф.
– Маленький женский секрет... – Я не стала мучаться, изобретая оригинальное объяснение.
– Надеюсь, вы поделитесь им со мной?
– Со временем – возможно.
– Это было бы небесполезно. К сожалению, герр Подколодный прав – система иногда дает сбои. Поэтому я и задержался. Но я не терял этого времени зря... Как вас устроили?
– Благодарю, мне не на что жаловаться.
– Вот как? – он взглянул на меня с некоторым подозрением. – Обычно дамы благородного происхождения именно жалуются. Они и на перинах спят как на булыжниках.
– Допускаю, что и так. Я еще не спала и не испробовала, каково оно в вашем замке.
– Ах да. Доктор наверняка пожелал познакомить вас со своими питомцами. И как оно?
– На сей раз все живы, ландграф.
– В таком случае вы свободны. Пока.
– Я ничуть не устала, и если вы желаете продолжить допрос...
– Однако я должен с дороги переодеться, принять ванну, выпить чашечку кавы... Утром я жду вас для приватной беседы. За вами придут.
И он удалился, ожесточенно скребя спину и бока. Вот для чего ему ванна понадобилась... И почему, при таком количестве магов в замке, он никак не вылечит свою чесотку?
Телохранители последовали за ним, и ничего не оставалось, кроме как вернуться в отведенную мне комнату. Купание ландграфа растянулось надолго, и я успела за это время вздремнуть.
Предварительно я обыскала постель – не подсунули ли чего под тюфяк. В этой Сильватрансе всего можно ждать! И я не ошиблась. Под тюфяком обнаружился полотняный мешочек. На всякий случай я не стала развязывать его, а вспорола кинжалом, не прикасаясь руками.
Содержимое подарка составляли: высушенная жаба и такая же ящерица, человеческий мизинец, крылья летучей мыши, сердце и печень, судя по размерам, принадлежавшие птицам, причем разным, вырванный глаз, несомненно кошачий, и все это было присыпано красным порошком – не то перцем, не то шафраном. Знала я, что у обитателей здешнего замка вкусы своеобразные, но чтоб такие... Я подцепила мешочек острием кинжала и выбросила эту пакость в окно. Нехорошо, конечно, реку засорять, но было у меня подозрение, что воды Авжежа и не такое уносили.
Перетряхнув все, что можно было перетряхивать, больше ничего постороннего я в комнате не обнаружила. Перекусила, достав спрятанное в камине жаркое, запила водой и подремала вполглаза.
Когда в дверь постучали, я тут же вскочила. (Ядрена Вошь! Которую ночь сплю не раздеваясь... да и не ночь это вовсе... а ванна по утрам и вечерам только снится... однако ж чесоткой не страдаю. Пока.) Но за мной явился не сам ландграф, а один из его телохранителей. Воляй, кажется. Или нет, Воляй – это был портрет. Гуляй? Во всяком случае, вопреки утверждениям доктора Бланко, этот тип никак не принадлежал к имперским наемникам.
– Дука ждет, – провозгласил он.
– Кто?
– Господин.
– Ну так пойдем, – подкрепившись, я нашла в себе силы встретиться хоть с дукой, хоть с мукой, хоть с шевалье Глюком.
Супротив ожидания, фон Ужоснах дожидался меня не в малой трапезной, где вчера мне пришлось встретиться с соратниками ландграфа. Меня привели в кабинет, выдержанный в черно-красных тонах. Первое, что я увидела, – огромный портрет на противоположной стене. И весьма сомнительно, чтоб по ночам он болтал и вылезал из рамы, поскольку оригинал находился тут же. На картине Вульф-Фрик фон Ужоснах представал гораздо внушительнее, чем в жизни. Но после того, как я повидала свой портрет работы маэстро Кобелье, уже поняла метод работы современных художников-монументалистов. Других портретов, статуй, гобеленов и вообще произведений искусства в кабинете не имелось. На отельной подставке красовался титанических размеров хрустальный шар – мне такие еще не попадались. Вдоль стен были расставлены стеллажи, где располагались сосуды разных степеней достоинства. Один из таких сосудов стоял на столе перед Ужоснахом, и ландграф наливал себе оттуда в чашку какой-то напиток.
На утреннюю каву это не было похоже.
– Кровушку попиваете, ландграф?
– Вас это смущает? – Не дожидаясь моего ответа, он задал следующий вопрос. – Вы знакомы с доктриной нашего учения?
– Только в самых общих чертах. И, признаюсь, многого не понимаю. Мне говорили, что у последователей Края Света кровь пьют неофиты. Адепты же кровь отдают. Как брат Удо.
– Ах, брат Удо, брат Удо... То, что он не распознал вас – одна из причин постигшего его наказания. Ему следовало заниматься вами, а не размениваться на всякие мелочи.
– Итак, вы уже давно знали обо мне, – сказала я с хорошо темперированным безразличием.
– Да. Но вначале развею ваше недоумение. Верно, адепт отдает свою кровь неофитам, приобретая контроль над их волей. Но иерарх, стоящий на качественно иной ступени, может пить кровь как адептов, так и неофитов, подпитываясь их жизненной силой. В отличие от традиционных вампиров, для этого совсем не обязательно умирать и можно не пренебрегать обычными едой и питьем. Очень удобно, вы не находите?
– Вы совершенно правы.