У Пяти ручьев
Шрифт:
Впрочем, особенно суровой зимы дед в настоящем году не ждал. Он судил об этом по разным приметам и, между прочим, по тому, что нашел несколько заготовленных медведями на высоком сухом месте вдали от болот берлог. Медведь, значит, чуял зиму сырую, сравнительно мягкую, и ненастную погоду. В противном случае он лег бы на болоте.
Избушка дедовой постройки вышла хоть куда. Тесно, конечно, темно, дымно, но зато тепло. А в лесу, в морозы -40°, это дорого. И ребята и Ян остались очень довольны.
– Зимовье, а не станок, – говорил дед, посмеиваясь.
Во вновь устроенное помещение прежде всего перенесли больного. Он, видимо, чувствовал себя несколько лучше, но сильно исхудал и был слаб.
Рана заживала медленно. Больной без посторонней помощи не мог повернуться. Федька дежурил около него все время.
Окончив избушку, строители соорудили, по указаниям деда, и чемью, или вогульский амбар, для хранения припасов и пушнины. Чемья представляла собой маленькую избушку, поставленную на деревьях, обрубленных сажени на две над землей и до корня очищенных от коры, чтобы хищник не мог, впиваясь в кору когтями, добраться до хранящихся в чемье припасов.
Обыкновенно у вогулов при юрте имеются 2-3 такие чемьи. В них же они прячут от зверей свою добычу в лесу во время охоты.
Кроме чемьи, ребята сделали навес для оленей и лося, чтобы им укрываться в дурную погоду.
– Хороша животина! – хвалил дед оленей. – Что бы мы стали теперь делать с Сивкой да Лыской без сена? А эти сами себя прокормят.
Олени теперь все получили имена: Сивко, Лыско, Серко и Бурко.
Кормили они себя действительно сами.
XI. Дикие северные олени
День у экспедиции начинался обычно рано, в особенности когда ребята усердно занялись охотой. А ею пришлось заняться, потому что во время постройки припасы, сухари и крупа, быстро истощились, и их приходилось заменять дичью и мясом. Охота на рябчиков, глухарей, водившихся здесь в изобилии, почти не представляла труда, но добыть крупного зверя было не так легко.
Охотники подымались еще затемно, часов в пять. Пока варился чай и приготовлялся горячий сытный завтрак, они чистили оружие и готовились к утомительному пути по лесным трущобам. После завтрака, закончив сборы, они отправлялись бродить с лайкой по лесной пустыне. И ходили часто до вечера, иногда даже, если заходили далеко, то и ночевали в лесу около нодьи. Словом, охотились, как охотятся здесь вогулы. Из дому ребята захватили лыжи, обтянутые оленьей шкурой. Вперед лыжи скользили легко и при подъеме не скатывались назад. При школьных занятиях физкультурой ребята состояли в лыжном отряде, и теперь имевшиеся у них опыт и умение очень пригодились.
Ходить без лыж в этом лесу зимой было невозможно. И жизнь в лесной избушке превратилась бы в заточение.
Ответственность за добычу провианта лежала преимущественно на Андрее, и он выполнял свое дело с большой охотой.
Лайка так к нему привыкла за время болезни Ивана, что ходила за Андреем, как за хозяином. В лесу она оказывалась, действительно, незаменимым помощником. Андрей научился, как вогул, узнавать по ее лаю, с кем она имеет дело: с оленем ли или с сохатым, медведем, белкой, рябчиком, куницей, соболем. Наиболее желанной добычей были дикие олени. Более чем десятипудовая туша давала надолго запас провианта.
Но добыть их представлялось делом чрезвычайно трудным, в особенности для того, кто, как Андрей, охотился за ними впервые. Впрочем, первая встреча с дикими оленями, давшая сразу двух быков, явилась скорее не охотой, а счастливой случайностью. Дело произошло при чрезвычайно интересных обстоятельствах во время перелома с осени на зиму.
Дни стояли ясные и не очень морозные.
От холодов олень уходит в густой ельник. Там же прячется он зимой от ненастных дней. Чуя дурную погоду, он забирается в ельник еще дня за три. Опытные охотники, не найдя возле обычного места «жировки» свежих следов, уже знают, что нужно ожидать скверную погоду.
В этот же густой ельник олень прячется и весной, во время «наста», когда ему трудно бегать по намерзшей на снегу тонкой ледяной корке, которая его не выдерживает, проваливается и режет ноги.
Из всех способов добывания оленя – стрельбы с лабаза, гонки «по насту», представляющей собственно не охоту, а бойню загнанных измученных оленей, ловли капканом – Андрей предпочитал один, самый трудный: охоту скрадом, когда охотник должен подкрасться на расстояние выстрела к чрезвычайно чуткому, быстроногому зверю, и вдобавок зверю необыкновенно «полохливому», то есть пугливому. Но в тот ясный октябрьский день, в который произошла встреча, олени не прятались в ельнике. И Андрей после долгой ходьбы по лесу заметил, наконец, в бинокль небольшое стадо на соседней горе.
Стадо животных, голов в пятнадцать, только что перебралось через соседнее болото и отдыхало на пригорке.
Андрей любовался в бинокль, как олени легко перепрыгивали через валежник, кокоры и вывороты. Для них нет, как и для лося, непроходимой чащи и болота.
Они бродили по редкому лесу, свесив ветвистые рога вниз, жадно ели мох, которым обросли ветви елей и пихт, и лишаи, покрывавшие камни. Некоторые легли в снег около кокор, и трудно было отличить глазом животное от дерева. Скоро легло почти все стадо. Остался стоять один. Очередной сторож время от времени всматривался кругом, нюхая воздух. Зрение у оленей сравнительно слабое, но чутье великолепное, и о приближающейся опасности они больше узнают чутьем.
Успокоенный наблюдением, он опускал голову и снова принимался за «поедь».
Но скоро он, видимо, устал и лег. Тотчас же на смену ему поднялся другой и также внимательно начал глядеть кругом, втягивая воздух. Стадо ни минуты не оставалось без сторожевого.
Вдруг долго смотревший в одну сторону караульный забил передними ногами. И мгновенно точно что взбросило на ноги все стадо, кинувшееся сразу вскачь. Прыжки их были огромны, – Андрею показалось более двух сажен. Необыкновенно красивы и быстры движения испуганного дикого животного. Несколько таких «скоков» – и стадо было уже далеко от места лежанки.
Оно бежало в сторону Андрея, но расстояние между ними все еще было велико. На бегу олени держали головы так, что ветвистые рога их легли на спины.
Снег был довольно глубокий. Вероятно, ноги их вязли, но олени неслись друг за другом чрезвычайно быстро, ступая в следы переднего, прокладывавшего дорогу.
Проскакав так с версту, передний вдруг поджал под себя ноги, неожиданно присел на всем скаку и остался в этом положении.
Андрей с тревожно забившимся сердцем подумал, что олень ранен. Следующие за ним животные на всем бегу, один за другим, перепрыгивали через него. Когда они все до одного перескочили, присевший тотчас же поднялся и, как ни в чем не бывало, побежал за последним оленем. Такую же штуку проделал через некоторое время и следующий, бежавший теперь первым.